Ладья викингов. Белые чужаки

Они двинулись вверх по холму, держась свободным клином. Открытая местность позволяла заметить любую атаку издалека, и это было хорошо, потому что им по-прежнему не хватало оружия. Каждый воин имел меч или копье, но лишь шестеро, включая Эгиля Ягненка, разжились щитами, а на дюжину человек приходилось всего четыре шлема. Их нападения враги не ожидают, но других преимуществ у них не было.

Полмили они шагали по мокрой траве, стараясь держаться за островками кустарников и деревьев. В тусклом свете дня местность казалась Торгриму совсем другой, не такой, какой представала ночью перед волком, но он узнавал приметы и точно знал, куда они направляются.

— Держимся под прикрытием вершины холма, идем к той рощице, — сказал Торгрим, указывая на редкие заросли недалеко от вершины.

Пригибаясь, викинги перебежками добрались до края гряды и рассеялись в кустарнике. Торгрим услышал тихие проклятия и сдавленные крики: кто-то наткнулся глазом на ветку, кто-то споткнулся о переплетение лоз.

Они добрались до места, с которого можно было оглядеть поля. В полумиле от них враг разбирал свой лагерь. Большие шатры, из которых вынули центральные столбы, казались упавшими на землю великанскими одеждами. Не более десятка воинов сновало вокруг лагеря. Еще двое стояли возле запряженных повозок и ждали, когда для них подготовят груз. «Тут не больше двенадцати человек, — подумал Торгрим, — остальные уехали охотиться на нас». Если бы Торгрим искал драккар в такую погоду, он послал бы вперед всадников, велев им рассыпаться вдоль побережья и высматривать те бухты, в которых может причалить корабль. И он оставил бы слуг — с небольшой охраной для защиты от разбойников — сворачивать лагерь.

Скорее всего, именно так поступили и люди Орма.

У данов ушел еще час на то, чтобы уложить шатры и подпорки в фургоны и собрать все ящики, корзины, железные котлы, вертела и прочую амуницию полевого лагеря. Торгрим размышлял о том, как эти люди, передвигающиеся со скоростью ледников, сумели выбраться из Дании, не говоря уже о том, чтобы отбить у норвежцев Дуб-Линн.

И все же он был благодарен им за недостаток рвения, который все упрощал. Торгрим повел своих людей дальше на север, вдоль раскисшей тропы — едва ли ее можно было назвать дорогой — и затем через поля, по которым должен был ехать обоз. Они добрались до места, где тропа поворачивала в дубовую рощу. Торгрим расставил своих людей по обе стороны дороги, они скрылись в подлеске и принялись ждать.

Обоз появился, когда Торгрим уже решил, что ошибся, что даны двинулись в другом направлении. Заскрипели деревянные оси, глухо затопали конские копыта, заглушая шорох листьев деревьев. Он посмотрел влево. Скегги сын Кальфа и Свейн Коротышка припали к земле с оружием наготове, с нетерпением на лицах. Справа Торгерд Трещина, уже оправившийся от полученной в Дуб-Линне раны, и еще двое, спрятавшиеся в кустах, ждали своего часа. По другую сторону дороги скрывались Эгиль Ягненок и еще пятеро воинов.

Дыхание Торгрима стало быстрым, поверхностным, тело напряглось в ожидании боя. Он ощущал, как обостряются чувства, как в мире не остается ничего, кроме грядущей битвы. И враг появился.

Первым двигался всадник. На нем была кольчуга и конусообразный шлем. Ярко раскрашенный щит выдавал в нем дана. Торгрим выругался, помянув Тора и Одина, и пожалел, что у него нет лучников, способных спешить едущего верхом человека. Однако луки и стрелы у них отняли в Дуб-Линне, а в медовом зале не оказалось ни одного лучника.

А затем мысли о лучниках, тактике боя и прочих подобных вещах вылетели из головы Торгрима. Так круги от упавшего в пруд камня расходятся все дальше, исчезая. К горлу подкатил боевой клич, и Торгрим опомниться не успел, как уже вскочил на ноги и с воем бросился из подлеска прямо на всадника.

На лице дана в последние секунды его жизни отразилось глубочайшее изумление. Он умер, пронзенный мечом Торгрима, так и не успев понять, что за создания внезапно появились из рощи, принадлежат ли они к роду человеческому. Ведь Ирландия густо населена духами, все северяне знали об этом.

Дан еще оседал в седле, когда Торгрим вырвал меч из его тела и развернулся, чтобы встретить очередного противника. Половину обозного отряда составляли безоружные рабы, которые к этому моменту уже улепетывали обратно по дороге. Люди Торгрима не стали их преследовать.

Скегги сын Кальфа и Халль сын Гудмунда сцепились с возницей первого фургона, верзилой с густой бородой и косматой гривой, которую не сумел пригладить даже дождь. Тот атаковал и парировал копьем, пресекая все попытки северян подобраться к нему со своими мечами. Больше всего это напоминало попытку двух собак завалить разъяренного медведя.