Ладья

Если бы ты решила уехать, я бы заставила тебя остановиться в автоматизированном внешнем офисе Шахов на станции Ватерлоо, войти в терминал и отправить по электронной почте ключевые слова в их центральный компьютер. Сразу после активации этих «непредвиденностей», ты технически стала бы ответственной за совершение измены против страны в виде (временного) ослабления ее обороноспособности. Поэтому в некоторых отношениях остаться и принять мою жизнь – более безопасно. Хотя, признаюсь, и очень сложно.

Если же это как-то тебя утешит, я рада, что ты выбрала именно этот вариант.

А пока я не знаю, кто именно сейчас пытается тебя убить, кандидатов у меня семеро – это остальные члены Правления. Это подтвердил один из экстрасенсов.

Но прежде чем я перейду к подробностям, посмотри на часы и узнай, какой сейчас день недели. Если будний, то, полагаю, ты пропустила работу. Звонить и говорить, что заболела, уже поздно?

Она машинально сверилась с часами: оказалось, была суббота. Она призадумалась.

Да, ты ходишь на работу. Да, на работу, где кто-то хочет тебя убить. Ты сама выбрала не уходить, а это – единственный способ остаться. В чемодане с письмами лежит толстая фиолетовая папка. Толстая она потому, что в ней – полное описание Шахов и твоей работы у них. Скорее всего, тебе придется ее изучать. Если сейчас будний день, позвони и сообщи, что заболела. Инструкция, как это сделать, находится вверху первой страницы. Или же тебе придется выбрать деловой костюм для первого дня на работе. Если сейчас выходной, читай дальше.

Когда мы в последний раз оставили нашу героиню (то есть нас), ей было девять лет и она набивала себе рот шоколадом. Насколько я помню, мы тогда уже закончили пить чай, но ни леди Фарриер, ни сэр Уоттлмен не обращались ко мне напрямую. Помню, что меня это несколько раздражало, но не настолько, чтобы это удержало меня от поедания всей выпечки, лежащей на подносе. А потом леди Фарриер отправила меня в Имение.

Письмо на этом не закончилось, но она слишком устала, чтобы читать дальше. Страницы упали ей на колени, и вскоре она уснула на диване – том самом, что был выбран за его чрезвычайную уютность.

Если ей что-то и снилось, она этого не запомнила.

3

– Меня зовут Мифани, – проговорила она, обеспокоенная тем, как неуверенно звучит ее голос. Лицо, которое она видела в зеркале, могло действительно принадлежать кому-то по имени Мифани, но требовалось некоторое время на осознание, что это она сама. А женщину, которая прежде жила в ее теле, она про себя называла Томас.

– Я Мифани, – снова сказала она, на этот раз чуть убедительнее.

– Ты была жаворонком, Томас? – поинтересовалась она вслух, выбираясь из постели. Бо́льшую часть предыдущего дня она провела, отсыпаясь и читая документы, которые оставила ей эта женщина. Она уснула около полуночи, прикрыв лицо статьей о дипломатических отношениях Шахов с Большим Барьерным рифом. Сейчас было пять утра понедельника, и она проснулась взвинченной, испугавшись, что опаздывает.