Ладья

То, что вечеринка получится неловкой, было, в общем-то, неизбежно. По крайней мере для Гештальта, Габбинса и меня – трех членов Правления, которые выросли в Имении. Уоттлмен это предвосхитил. Фарриер, Грантчестер и Экхарт обнаружили свои способности в более позднем возрасте. А Алрич занимался своим делом уже более столетия. Они все знали, каково это – быть личностью, а не инструментом. Но те из нас, кто воспитывался с тем, чтобы быть, в первую очередь, активом, во вторую – воином, а людьми – если на это останется время, постоянно испытывали трудности в обычном общении.

О чем нам еще разговаривать, кроме работы? Что одно из тел Гештальта недавно вернулось из годового отпуска в Америке, где получило диплом по управлению, пока остальные три одновременно выполняли задачи по всей Британии? Или что Габбинс страдает от тяжелой депрессии с тех пор, как отправил пятерых мужчин и семерых женщин на смерть в одну из квартир в Ватикане? Что же касается меня, то тут всегда есть увлекательная тема надвигающейся гибели моей личности – еще и спланированной кем-то из присутствующих в этой самой комнате!

Я смотрела на этих людей и завидовала им всем – даже слюнявому младенцу. Нет, особенно слюнявому младенцу. Обычные люди могут свободно проживать свои жизни со всеми их мелкими трудностями и испытаниями, в полной уверенности, что сверхъестественное не встанет у них на пути. Господи, да им даже не нужно верить в это сверхъестественное. Это наша задача с ним разбираться. А другие члены Правления – те, кто здесь сидел, пил напитки и ел канапе, – даже они обладали большей свободой, чем я. Ведь насколько они знали, их ждало хорошее будущее – даже лучше настоящего. Я же знала, что моя жизнь оборвется. И оборвется скоро, когда будет лить дождь.

Шахи не похожи на семью. Ведь даже в самых неблагополучных семьях никто не отправляет своих братьев и сестер в опасные места и не заставляет сталкиваться со всякими бесчинствами, зная, что эти братья и сестры, вероятнее всего, погибнут в ужасных муках. Никто не расчленяет тела своих старших родственников, не включает каждый их кусочек в каталог и не уничтожает их – чтобы от них не осталось ничего, кроме имени на страницах документов.

Нет, мы точно не семья.

Но мы должны быть командой. Может, мы и не нравимся друг другу, но нам следует друг друга уважать и быть верными. Когда попадаешь в Имение, это единственное, что тебе обещают. Что среди Шахов ты можешь доверять тем, кто рядом с тобой.