Ладья

– Вам сотни лет и вы владеете знаниями Wetenschappelijk Broederschap van Natuurkundigen, величайшей силы в истории. За века вашей жизни в Шахах сменялись главы, а вы лишь накапливали опыт. Я и представить не могу силу способностей, которые заключены в вашем теле, но подозреваю, что вам даны все преимущества, какие только может дать ваша организация. Силы, какую вы описали, хватит, чтобы победить Шахов даже не покидая Бельгию. Так зачем вы явились ко мне? Тайком, в одиночку и без одежды?

Правщик, едва заметно кивнув, улыбнулся.

– Вот в чем вопрос, – сказал он. – А каков, по-вашему, ответ?

– Вы же знаете, что Шахи никогда не сдадутся вам, – заявила Мифани. – Этого не произойдет, даже с предателями в Правлении.

– Это верно.

– Мы дадим бой. Может, мы даже победим в этой ужасной войне, но Англия никогда не останется прежней. Вам будет тяжело скрыть международный конфликт, и это, – тут она сбавила тон, – наша задача. Защищать – в тайне. И вы тоже явились сюда тайно. Скрылись не только от Шахов, но и от собственного партнера.

Массивный мужчина, сидевший в ее кресле, внезапно оцепенел, и Мифани осознала, какая она крошечная в сравнении с ним. Его пальцы крепко сжимали дерево ее стола, и она, пусть и не способная контролировать его мышцы, ощущала ту силу, что в них заключалась.

– Вы пришли сюда, мистер фон Сухтлен, потому что не хотите вступать с нами в бой. Не хотите больше от нас скрываться. Вы знаете, что мы не захотим… не сможем позволить вам нормально существовать. С вашим-то прошлым. Я думаю, вы пришли обсудить с нами условия союза, а не капитуляции. Вы хотите объединить наши организации, не так ли?

Он улыбнулся.

«Кажется, я все-таки переняла дипломатические навыки ладьи Томас», – подумала Мифани.

Грааф фон Сухтлен уселся поудобнее и принялся рассказывать свою историю.

Помню, что была середина осени. Конечно же, было холодно, и листья непрерывно падали на дорожку, ведущую к моей двери. Я пребывал в задумчивости, сидя на крыльце своего загородного дома, закутавшись в мех и попивая что-то горячее и сладкое. Я был графом Сухтлена. Мне было тридцать девять лет, и я был богат, но из-за неожиданно испугавшейся на острых скалах лошади на восемь месяцев лишился половины левой ноги.

Это был крайне несчастливый год, даже не считая потери ноги. Одна из моих сестер умерла при родах, а дома моих съемщиков сгорели при пожаре. Помимо этого, несколько человек в Брюсселе – преимущественно, фламандцев, – в такое сложное время выразили несогласие с рядом моих идей. И тем не менее у меня было несколько чрезвычайно успешных финансовых начинаний, и я уже подумывал отойти от дел, жениться и завести детей.

И вот, сквозь ураган листьев по переулку прискакал мой двоюродный брат. Он был на десять лет младше меня, граф Леувена, но и близко не такой богатый, как я. Он потерял определенную сумму в ряде крайне неудачных предприятий, одно из которых было тщательно продуманной аферой. Раз или два он одалживал у меня деньги, но возвращал их с опозданием. Впрочем, я все равно его любил, и он был моим родственником. До того, как я потерял ногу, мы с ним не раз ездили на охоту и хорошо проводили время вместе, хотя он и чересчур легко приходил в возбуждение.