Ладья

– Ох, в таком случае мне лучше вас оставить, – проговорила дородная женщина, содрогнувшись. – Если ты беспокоишься, что не раскрыла всех своих сил, Миффи, то посмотри на это. Выдающийся воин, мастер сверхъестественного и, по моему мнению, полный провал как личность. – Она покачала головой. – В любом случае скоро мы встретимся еще. Мы так увлеклись воспоминаниями, что не успели пройтись по кандидатам на поступление в Имение.

Блюмен положила папку с делами на кофейный столик, похлопала старую ученицу по щеке и вышла из кабинета. Оставшись одна, Мифани подошла к своему столу и добавила несколько пометок к списку названий и имен, которые ей следовало поискать. Правление. Имение. Штеффи Блюмен. Уоттлмен (который убивал нацистов голышом?). Фарриер. Но чтобы разобраться с ближайшим будущим, она вернулась к дивану и торопливо открыла раздел, посвященный Гештальту.

Ладья Гештальт

За девять лет до моего рождения одна несчастная женщина родила четверню. Троих мальчиков и одну девочку. Двое мальчиков оказались копиями друг друга. Но это было еще не самое странное. Самое странное было то, что когда все четыре пары глаз открылись, из них смотрело лишь одно сознание. Это был Гештальт.

Гештальт немного сбивает с толку, потому что оно/он/она/они состоит/состоят из четырех тел. Люди стараются не называть Гештальт никак иначе, так как путаются в построении грамматики. Однако, каждый раз писать «Гештальт» вместо того, чтобы использовать местоимение, довольно утомительно. Поэтому, если мне понадобится в этом описании применить местоимение, я буду называть Гештальт «оно». Хотя в обычной речи этого не делаю – это было бы грубо.

Его родители по понятным причинам были весьма огорчены своим диковинным отпрыском. Думаю, что когда у тебя четверо детей и все они делают одно и то же одновременно или один делает что-то, пока остальные трое без чувств лежат на полу, это чертовски пугает. К тому же, восстановление после родов четверни тоже не проходит легко. В общем, когда на четвертый день рождения этих детей появились Шахи и предложили родителям забрать их себе, облегчению последних не было предела. К сожалению, такое случается часто, когда речь идет о детях, которых принимают к себе Шахи. Все это странные дети, которые имеют странные потребности.

Гештальт приспособилось к Шахам, будто четыре необычных, сплоченных общим разумом утенка – к воде. Или, может быть, один необычный разум, населяющих сразу четырех утят. Черт его подери!

Вот почему работать с Гештальтом так раздражает.