Ладога родная

И командир рассказывает, как фашистские истребители в одиночку, а иногда парами нападают на тендера, стараясь настигнуть их подальше от берега.

— Нападают они обычно со стороны солнца или пикируют из-за облаков, — продолжает старшина. — Огонь открывают с коротких дистанций. Беда, если летчику удается незамеченным атаковать тендер, зайдя на него с носа или с кормы. Град пуль и снарядов пройдет по всей его длине. В таких случаях лучше подставлять борт атакующему самолету, создавая меньшую площадь для поражения.

Из рассказа командира я узнал, что лучшее средство защиты от штурмовых налетов врага — упредительный огонь. Случалось, что по «мессершмиттам» открывали винтовочный огонь с нескольких тендеров, идущих недалеко друг от друга. И, как правило, нападение заканчивалось одним заходом. Если же ответного огня не было, фашистские летчики продолжали штурмовку до тех пор, пока не расстреливали весь боезапас.

Старшина просит подменить его на руле. Занимаю его место.

Рулевое управление тендера очень простое и надежное. Перо руля перекладывается с помощью румпеля, как на шлюпке. Правда, во время погрузки я заметил, что на некоторых тендерах установлены штурвалы. Но это уже дело рук корабельных умельцев.

Здесь же, на корме, — нактоуз с шестидюймовым компасом. Других навигационных приборов у нас нет.

Подходим к третьему бую — он как раз на середине трассы. В 2–3 кабельтовых от него стоит дозорный катер. Орудия и пулеметы «морского охотника» готовы к открытию огня: катерникам часто приходится вступать в бой с вражеской авиацией.

Первая половина пути позади.

Ветер усилился, дует с северо-запада, по воде пошли барашки. Волна бьет в правую скулу тендера. Он то проваливается вниз, то снова взмывает на гребень волны. Сильно качает. А ведь у нас в трюмах снаряды!

Стараемся идти строго навстречу волне — так качка меньше. Ничего, что немного уклонимся от курса: при подходе к берегу ляжем на створы и точно придем в заданное место.

Ветер крепчает. Уже не белые барашки бегут по озеру, а большие волны одна за другой валами катятся нам навстречу. Как вздыбленный конь, тендер на мгновенье застывает в воздухе, потом всей своей тяжестью обрушивается на водяной вал. Корпус содрогается. Кажется, еще два-три таких удара — и лопнут швы электросварки. Потоки воды обрушиваются на палубу. Моторист задраивает люк машинного отделения. Мы надеваем дождевые куртки и зюйдвестки — большие, широкополые резиновые шляпы, но вода все равно просачивается за воротник и холодными неприятными струйками растекается по всему телу.

Вот какая ты, Ладога! Несколько часов назад, отражая от поверхности воды яркие лучи солнца, ты ласково манила в свою голубую даль, а сейчас обрушилась множеством грозных волн, безжалостно наказывая моряков за малейшую оплошность!

Настойчиво продвигаемся вперед. Теперь ветер дует с берега, волна слабеет. Подходим к причалу. Здесь уже разгружается несколько тендеров.

Вот мы и у стенки. Приятно ощущать под ногами твердую опору! Немного шумит в голове, покачивает из стороны в сторону. Иван Антонов, улыбаясь, говорит:

— Это с непривычки. Хорошо, что шторм захватил недалеко от берега. Разыграйся он на полтора-два часа раньше, куда бы пришлось труднее!

Рядом стоит тендер № 38 — из нашего отряда. Командует им главный старшина Илья Михайлович Иванов. Ему около сорока лет. До войны он плавал в торговом флоте, многое повидал.

Тендер И. М. Иванова уже разгрузился и ждал разрешения на выход в озеро. А пока моторист судна старший матрос Криворучко принес с берега большой чайник с кипятком, и нас пригласили на чай.

Часа через два разгрузились и мы. С 23.00 до 3.00 стою на вахте, охраняю свой тендер. Анатолий Шлыков и Иван Антонов, уставшие в походе и разморенные горячим чаем, спят богатырским сном. Вахтенный соседнего тендера матрос Баяров рассказывает, что люди дивизиона в течение недели спали лишь урывками, по 2–3 часа в сутки. Только в штормовую погоду, когда выход в озеро был запрещен, моряки могли отдохнуть как следует.

Время вахты подходит к концу. Меня сменяет старшина 2-й статьи Шлыков. И хотя командир тендера формально не должен нести вахту по охране судна, тем не менее он заступает сам — нас ведь всего трое. А мотористу еще предстоит перед походом большая работа в машинном отделении. Успех перевозок во многом зависит от работы мотористов, их умелой и безаварийной эксплуатации материальной части. И не случайно первым, кто встретил нас на берегу осиновецкого «ковша», был механик отряда главный старшина М. Ф. Данилец. Он спустился в машинное отделение тендера и вместе с мотористом внимательно выслушал работу двигателя на различных оборотах.

Ложусь отдыхать. Усталость дает себя знать, засыпаю мгновенно.