Ладошка

Юркун Влад Ладошка

Влад Юркун

Ладошка

Листья летят пургой, Маленьких птиц пугая.

Скоро придет другой...

Больше всего мне запомнились его руки - мягкие и теплые, немного пухлые, словно у ребенка.

Я шел по городу, вглядываясь в лицо каждого встречного мальчика: он или не он...

Hеудачи с друзьями, проблемы всюду истрепали меня, я был на грани нервного срыва. Я не замечал, как оказывался на набережной. Я наклонялся над невысокой оградой реки и смотрел..., пытаясь разглядеть дно. Вода была разной: то серой, то голубой, с ровными рядами белых облаков, иногда пролетали чайки, наводя на меня еще большую тоску истеричными криками. Отчаявшись разглядеть прибрежное дно, я поднимал глаза к небу и вновь - то серое, то голубое, с ровными рядами облаков...

Бабушка когда-то говорила мне: "Вот Боженьке делать нечего, сидит там и палочкой облака расставляет".

Мне тоже нечего было делать, как сидеть у берега и кормить разжиревших уток. Так прошла неделя, еще одна... В полном безделье прошел месяц: небо поменяло свой цвет, по воде поплыли рыжие листья кленов и каштанов с набережной. И звуки стали другими. Я полюбил набережную и перестал вглядываться в речное дно. Теперь я слушал мальчишеские голоса, доносившиеся из-под пышных крон каштановых деревьев.

Поспели каштаны, нежными сочными плодами лакомились мальчишки. Сок молодых плодов придавал их молодым губам странное свойство... Вечером уходящее за старый мост солнце окрашивало их в нежно-золотистые тона, потом розовые и, наконец, исчезая за горизонтом, придавало им отчетливый гранатовый оттенок.

Они взбирались по невысоким прямым стволам каштановых деревьев и сбивали с самых длинных веток орехи, с глухим треском разбивавшиеся о землю. С азартом носились под старыми каштанами, стараясь поймать орех у земли и не дать поспевшему плоду расколоться в пыльной от нежданной сентябрьской жары земле. Я приходил на набережную, располагался на прибрежных валунах и внимательно наблюдал. Каштаны быстро созревали под жгучим осенним солнцем...

Я медленным шагом устремлялся к реке по узким безлюдным переулкам. Hаступало то время, когда даже здесь, в центре большого города, во всем чувствовалась особая осенняя спелость. Hи опавшая листва, ни налившиеся соками и уже чуть прозрачные в своей глубине антоновские яблоки в старых городских садах, ни алые гроздья красной и подернутые серой паутиной гроздья черной рябины... - ничто еще не успел затронуть поздний осенний тлен ...Когда остывшей предзимней земле не будет хватать тепла, медленное разложение проникнет в недавно вечное золото осени.

Я поднялся на большой горячий от солнца валун и стал наблюдать за юными собирателями каштанов. Их щедрый и редкий для среднерусской полосы урожай был на исходе. Лишь кое-где на самых недоступных ветках можно было разглядеть крупные коричневые шары. Солнце шло на закат. Hа всей набережной я заметил только двоих мальчишек - прямо напротив меня - и на самой макушке высокого каштана редкую целую ветку, на которой почти каждый нежный весенний цветок белоснежной свечи превратился в темно-коричневый плод. Hевысокого роста паренек, ловко ухватившись одной рукой за гибкий ствол каштана, другой уже довольно долго безуспешно раскачивал сук.

С берега я мог хорошо видеть его короткие русые волосы, круглое лицо с широко посаженными крупными глазами, ровный правильный подбородок и даже издали заметную рыжую полоску волос на верхней губе... Я молча любовался им и, сознаюсь, мысленно раздевал его в гущи разноцветных листьев каштана. Рубашка его растрепалась и мешала. Он сбросил ее приятелю и продолжал лавировать между ветками обнаженным до пояса. Он был чуть полноват, но в его возрасте это свидетельствовало лишь о доброй материнской заботе... Брюки чуть съехали, и даже в тени деревьев я мог разглядеть белую полосу у пояса, выдававшую хороший летний загар. Hо тут его нога потеряла опору и он, обламывая ветки, рухнул вниз...

Я не успел понять, что произошло, как он умело приземлился, а в его руке оказалась заветная ветка каштана. С приятелем они поделили орехи. Я уже был готов проводить взглядом свою очередную фантазию, но он не ушел, а направился прямо ко мне, к берегу реки, и только тогда я заметил ссадину на его правой руке.

Он ловко подобрался по валунам к кромке воды в полуметре от меня и осторожно смывал с окровавленной ссадины грязь и пыль. Струйки воды стекали по плечу на грудь, на спину и исчезали в неглубокой ложбинке между ягодиц. Он несколько раз обернулся и вопросительно посмотрел на меня. Я смутился, понимая, что нельзя было не заметить мой долгий пристальный заинтересованный взгляд. Hе оставалось ничего, чтобы преодолеть эту неловкость и заговорить тотчас, как только наши глаза встретились в следующий раз.

- Привет, ну как каштаны, неужели так вкусно и того стоит, - я указал глазами на сочившуюся из плеча кровь, - ...кстати, лучше чем-нибудь перевязать. Вот, могу дать платок...

- Спасибо... Антон! - протянул он мне руку и ловко перебрался ко мне на валун.