Ладушкин и Кронос

- Ну да, - скептически фыркнула Столярова. - Дай тебе. Лесников, однополушарный сон, да ты же замучаешь человечество своими дурацкими выходками, в два раза больше поразбиваешь стекол или придумаешь что-нибудь похлеще атомной бомбы, а скорей всего с утра до ночи будешь ловить кайф в дискотеке. Нет, в природе все разумно. Возьмите кошек и собак - постоянно дремлют. А что им еще делать? Будь у них больше времени, всех бы перекусали. Вот и человеку пока отпущено столько, сколько нужно.

- Они у вас развитые ребята, - сказал Ладушкин учительнице. Она удовлетворенно кивнула, но про себя усмехнулась: знал бы, как эти ребята заикаются, рисуя образы литгероев, - это вам не дифференциальное уравнение, которое и калькулятору под силу.

- А знаете, времени не существует, - вдруг торжественно заявил Галисветов и заговорщицки посмотрел на Ладушкина. - Есть последовательная цепь событий, а каждое событие рассматривается в его отношении к последующему и предыдущему, поэтому заключает в себе сразу три категории, называемые настоящим, прошлым и будущим. Между прочим, я на эту тему прочел недавно нечто балдежное и даже выучил наизусть.

- Ты не говорил об этом, - вырвалось у Ладушкина.

- Мало ли о чем я не говорю... - Мальчик насупился.

- Но ты же физматик! - Лицо Юлии Петровны вытянулось огурцом. - И когда все успеваешь?

- Что же теперь, и стихи нельзя читать? Вон Андрей Матвеевич слесарь-сборщик, а пишет рассказы. Скоро каждый будет творческой личностью, будет иметь несколько дел и профессий. - И, взмывая голосом, как профессиональный актер, Галисветов прочел поэму о человеке, который мечтал стать вечным и поплатился за это жизнью.

Минут семь класс слушал его. Наконец кто-то не выдержал, негромко свистнул. Галисветов сразу все понял, черепашкой втянул голову в плечи и сел.

- Поэма не плоха по форме, но ужасна по содержанию, - сделала вывод Юлия Петровна. - И где ты ее вычитал?

Увидев, что мальчик заметно скис, Ладушкин тихо сказал:

- Не огорчайся, я научу тебя отличать хорошее от плохого.

На что Галисветов ответил:

- Да разве меня это огорчает? Мне вдруг подумалось о том, что будет с Землей через тридцать тысяч лет.

Девятый "Б" так и качнуло, кто-то на "Камчатке" включил транзистор.

Юлия Петровна встала, и все притихли.

- Что такое время? - сказала она тоном, не требующим ответа. - На нашей планете его создает суточное вращение Земли вокруг Солнца, которое в свою очередь вращается вокруг центра Галактики. Как ни крути, а обуздать время невозможно. Все мы "у времени в плену", как сказал поэт. Но беречь время надо, в этом Андрей Матвеевич прав. Поблагодарим его аплодисментами.

На это Ладушкин ничего не мог возразить. Прощаясь с девятиклассниками, задумчиво пробормотал, не очень понимая самого себя:

- Все-таки, вероятно, дело в трансноиде.

- Как это? - не поняла Лагутина.

- Да так. Приснилось, будто кто шепнул на ухо: "Дело в трансноиде". А что это, и сам не знаю.

И вдруг выручил Галисветов.

- "Транс" по-латыни - перемещение, движение. "Ноос" - мысль, разум. Значит, дело в движении разума. Трансноид может быть прибором или органом.

"Все-таки он умничка", - подумал Ладушкин.

- Я сегодня приду, - сказал он Галисветову уже за дверью класса. Починю телевизор, холодильник, унитаз.

В конструкторское бюро Ладушкина пригласили три года назад, приметив его светлую голову: каждый год он вносил по нескольку рацпредложений. В последний раз благодаря ему была улучшена схема блока развертки, и Тамара Орехова, сидящая за контрольными картами, сразу же прониклась таким вниманием к Ладушкину, что он теперь тихо страдал от этого. Сейчас, когда на учете была каждая минута, это внимание особенно тяготило.

В бюро Ладушкина уважали. Не имея диплома, он мог заткнуть за пояс кое-кого из инженеров. Производили впечатление и его публикации в газете, над которыми подтрунивал только Веня Соркин, смущая Ладушкина и вызывая в нем хорошую злость. С Веней у него были особые отношения: он любил его проницательный ум и чуткую душу, но терпеть не мог его черный юмор, однако был благодарен Соркину за то, что тот постоянно держит его в творческом тонусе.

Веня первый заметил, что с Ладушкиным что-то творится.

- Не трухай, старик. - Он хлопнул его по плечу. - Или, по-твоему, Кронос обручился с Виолеттой?

- Именно так.

- Тогда сразу шей саван и ползи на погост, если уже сейчас сохнешь.

- Не сохну, а соображаю, как быть.

- Соображают, как сам знаешь, не в одиночку. А вот кое-кто, между прочим, действует.

Веня многозначительно замолчал, интригуя Ладушкина. Тот выжидательно смотрел в его хитровато поблескивающие глаза, но с достоинством молчал.

- Да спроси же меня, как именно действуют, - не выдержал Веня.

- Сам расскажешь.

- Чтоб ты был один такой в мире, - ругнулся Соркин. - Так вот, кто-то по ночам останавливает стрелки часов на вокзальной башне.

- Ой, мальчики, и мне расскажите, - подскочила к ним Орехова, одергивая свое вязаное платье в ажурных дырочках.

- Томочка, это мужской разговор, - отстранил ее Веня.

Ладушкин недоверчиво смотрел на Соркина.