Лагерь

Она села на пол, зная, что надо подождать. Через несколько минут все пройдет. Конечно, сегодня они поедут домой, это прекрасно. Этот отдых явно не удался. То, что произошло вчера, было ей непонятно. Сейчас это казалось неправдоподобным, но она полностью поверила Эвансам, когда они сказали, что на улице снег, хотя ей вовсе не было холодно. Это был какой-то кошмар, правилам которого подчиняешься, но знаешь, что в конце концов проснешься и все будет в порядке. Она хотела бы проснуться от этого кошмара. Что ж, она отчасти и проснется, когда они приедут домой. А Сара… Рут наморщила лоб, пытаясь точно вспомнить, как они договаривались с Сарой и Норманом. Они хотели поехать отдыхать вдвоем, была ссора, они договорились, что молодые приедут с ними в лагерь. Было много всяких «если», «но» и разных оговорок. В конце концов Рут утратила нить размышлений. Но ей думалось, что их дочь и ее приятель так и не приехали с ними в конце концов. Ей надо не забыть спросить Гвина, куда они уехали.

Рут стало получше, она вышла из ванной. Заглянула в спальню; Гвин все еще спал, он перевалился на середину постели, и она не сможет теперь лечь обратно, не потревожив его. Она почувствовала, что больше не хочет спать, фактически, она чувствовала себя гораздо бодрее, чем за все последнее время. Ее лишь беспокоила тошнота утром, это было все.

Она решила, что лучше ей заняться вещами, коли им скоро ехать. В кои-то веки она не стремилась отложить упаковку вещей, чтобы ехать домой, она занялась этим с удовольствием. Ей нестерпимо захотелось уехать отсюда; лагеря отдыха хороши для тех, у кого есть маленькие дети, но это не самое подходящее место для взрослых. Это была безумная идея с самого начала, и чем скорее они отсюда уедут, тем лучше.

Она шлепала по полу босыми ногами, как можно бесшумнее открывая ящики. Она решила, что голова у нее не очень ясная, а надо было думать, куда что положить. Но разве так уж необходимо, чтобы у нее с Гвином были отдельные чемоданы? Ведь дома она будет все распаковывать, вот тогда и положит все на свои места.

Совсем рассвело, взошло солнце, его лучи залили кухню. Она поставила чайник на плиту; когда вода закипит, она отнесет мужу чашку чая, постепенно разбудит его. Его не надо торопить, ему нужна каждая минута отдыха. Она подумала, не придется ли ей вести машину самой; она никогда не чувствовала себя спокойно, сидя рядом с Гвином, когда тот был за рулем. Ее муж не выносил, когда перед ним ехала какая-то машина, он сразу же нажимал на педаль «Вольво», чтобы прорваться вперед прямо перед идущими навстречу автомобилями.

Чайник начал закипать, когда она услышала, как дверь кухни со щелчком открылась.

— Ты рано встал, — сказала Рут.

В дверях стоял Гвин, на нем были лишь пижамные штаны, над резинкой выпирал живот. Она попыталась не замечать этого, но в последнее время его вид отвратителен!

— Я почти закончила укладывать вещи.

Она начала готовить заварку, взяв небольшой алюминиевый чайник.

— Мы можем рано уехать. Хлеба нет, так что если ты хочешь позавтракать, придется обойтись «Райвитой».

— Тебе получше? — в его тоне сквозило что-то неприятное, на круглом лице играла усмешка, глаза уставились на ее живот.

— Со мной все в порядке, спасибо, Гвин.

— Если не считать твоей идиотской беременности, то да. По тебе уже видно!

Она вспыхнула:

— Ну, это ты во всем виноват!

— Да неужели? Откуда мне знать!

Она поняла этот намек. Краска залила ее лицо, она прикусила губу.

— Гвин, как ты смеешь! Как тебе в голову такое могло прийти?

— Многие жены этим занимаются, когда мужья на работе, — засмеялся он. — Господи, да мне дела нет, если кто-то другой с тобой забавляется, но я не намерен оплачивать воспитание его ублюдка!

Если бы он не стоял в дверях, она бы бросилась в спальню. Она попала в ловушку, ее унизили. Рут боролась с подступившими слезами, хотела ответить ему оскорблением, но это было не в ее характере. Подставь другую щеку, как всегда учила ее мать, это лучше всего. Пусть они ходят по тебе, топчут тебя.

— Чай готов. Налей себе, если хочешь.

— Великолепно, — он прошаркал в комнату. — Чудесное утро, и снег не идет, к твоему сведению!

Она пропустила его насмешку мимо ушей и сказала неуверенным голосом:

— Я беспокоюсь о Саре. Где она, Гвин, как ты думаешь?

— Какова мать, такова и дочь, — он наливал себе чай, рука его дрожала, он пролил немного горячей янтарной жидкости на пластик стола. — Наверно, развлекается в постели с этим парнем, как его там, в каком-то дешевом отельчике для влюбленных. Сейчас они, наверно, проснулись и развлекаются вовсю.

— Я ненавижу тебя, Гвин, — она опустилась на стул у стола. — Сара не только моя дочь, но и твоя. Оскорбляй меня, если хочешь, но ее оставь в покое, пожалуйста.

— Пойду-ка я машину подгоню, — он допил чай; ей показалось, что он совершенно забыл, о чем они только что говорили. — Чем скорее мы уедем, тем лучше.

— Может быть, лучше мне сесть за руль?

— Боже, нет, только не это! Ты так уверена, что я почти свихнулся и хочешь меня доконать?