Лагерь волшебниц №208 (СИ)

Вскоре я видел лишь на пару метров вперёд. Дорога с каждым шагом становилась всё хуже. Пока она не кончилась. Дальше НИЧЕГО. Моя нога в ужасе зависла над пустотой а я при помощи рук смог опрокинуть себя обратно и тут же грязно выматерился. Но уж лучше упасть спиной на подобие асфальта, чем на полном серьёзе наступить в пустоту. Я буду очень рад, если это просто дальше туман скрывает дорогу, что создаётся такая иллюзия.

Немного ещё побарахтавшись и подёргав ногами, как бы прогоняя с себя боль, я подполз к концу пути и попытался нащупать продолжение рукой. Да, его не было. Прекрасно. Удивительно. И что мне теперь делать, твою мать? Впереди обрыв, позади стена.

Надо думать. Я видел яблоки. Можно на них протянуть. То что я не умру некоторое время от голода это хорошо, ну а дальше то что. Тренировки по прикладному летанию? Фигурные прыжки с шестом через постоянно растущую кирпичную стену? Можно попробовать поступить радикально. Вернуться, разжечь хоть как-то костёр и поджечь кустарник, допустим, справа. Звучит как план.

Туман никак не помешал мне вернуться обратно. Хотя я бы уже не удивился, схвати он меня и насильно выброси. Кирпичная стена была видна далеко и радовала своим цветом и неприступностью. Я попытался порыскать в домах в поисках спичек и нашёл две. Зато коробков просто куча. Две попытки, да? Я сделаю всё, чтобы этот огонь загорелся. В крайнем случае можно жечь тетради. Но пока хватает и мусора из домов.

Я смотрел на это произведение искусства. Хоть фотографируй и в рамку вешай, как великое собрание вещей, которые точно не должны находится в лесу в пожароопасный период. Всё что вспыхивает на раз два было с любовью просунуто в щели кустарниковой стены. Дрожащими от напряжения руками, я взял спичку и коробок. «Только не сломайся и не потухни сразу же, умоляю тебя» — упрашивал я её. Чирк. Пошёл небольшой дым и на этом всё. Она не зажглась. Но можно ведь ещё одной пробовать, да? Чирк, чирк, чирк. Внезапная вспышка озарила моё терявшее надежду лицо.

К стене я подносил эту спичку как любимое, но очень больное дитя, что может помереть от любого чиха. Закрывая от ветра, ведя медленно, чтобы не затушить резким движением. Вот, огонёк уже рядом со страницами какого-то старого советского журнала. Огонь ласкает его, но ничего не происходит. Я держу спичку до победного и уже чувствую, как моё дитя начинает пожирать своего родителя. Но огонь всё же занялся. Я дул на свои обожжённые пальцы и смотрел, как с невероятной скоростью огонь поглощает всё, до чего только может дотянуться, пока не заполонил всё.

Он распространился на всю стену. Я уже праздновал победу, но посреди стены огня появилось простенькое лицо. Которое рассмеялось со звуком треска древесины. Спустя секунду, огня больше не было. А меня заполонило полнейшее отчаяние. Похоже, мне на роду написано здесь умереть. Питаясь дарами природы я могу продлить свою агонию, но какой в этом, сука, смысл? У меня же здесь крыша поедет. Значит тоже смерть, только не физическая, а как личности. Теперь столько возможностей передо мной вырисовывается, одна заманчивей другой.

Так, мои ноги снова повели меня к обрыву. Лучше шлёпнуться с высоты, чем поехать башкой или разбить её о кирпичную стену. Снова, знакомый уже туман постепенно убрал всё лишнее, пока я вновь не видел сплошное белое пространство. Начал кидать вниз камешки, что подобрал по дороге, и отчаянно вслушивался в звук. Ничего. Как будто дна просто нет. В голове начали всплывать картины вечного полёта, что лучше не стоит.

Я бросал и бросал камни вниз, надеясь услышать хоть что-то. Бессмысленное занятие, которым тело и мозг отчаянно отговаривали меня от, похоже, неизбежного. Но, похоже, я могу хоть ближайший дом по частям туда скинуть и ничего не произойдёт. Так что, когда кончились камни, настала уже моя очередь. В попытке хоть как-то обеспечить себе выживание, я вытащил со дня сумки зонтик и развернул его. Отличный у меня парашют, сам себе завидую.

Несмотря на то, что я как бы уже решился, сделать этот шаг было сложно. Разум пытался найти новые доводы и решения проблем, но они все разбивались тем фактом, что я оказался в плену мистического дерьма, которое надо мной открыто смеется. Здесь логика уже не действует.

— Первый шажок для меня и огромный шаг для всей этой улицы — продекларировал я пустоте и вошёл в неё.

Летел я недолго. Но тогда это казалось вечностью. Глаза рябило от ослепительно белого света, руки изо всех сил вцепились в ручку зонта, который явно не был рассчитан на такое использование и вскоре вывернулся наизнанку. Даже если бы и знал что так выйдет — укреплять его было нечем, да и в клубе очумелых ручек я не состою.