Лагерь живых

— Связь как держать?

— Посыльными. Пришлете кого — вот через люк. Двери-то заблокированы. Сейчас будем с ходоками разбираться, но чую, надолго это все. Серегин, что там доставили второй очередью?

Лейтенант действительно захотел свинтить, но передумал, когда я, аккуратно выбрав направление, разбрызгал короткой очередью наст рядом с его берцами. Пули на рикошетах аккуратно встряли в стенке.

— Ты что, охренел? — сильно удивляется лейтенант.

— Мне нужно развернуть медпункт. Болтаться тут по заводу просто так — никакого желания нет. Так что будешь мне мозги пудрить — прострелю. Аккуратно, чтоб ничего важного не задеть. У меня задача — людей спасать, потому — не финти.

— Да ты понимаешь, на что напрашивашься? Да я…

— У тебя кабур на заду. Застегнут. Если я доложу, что ты помер от укуса и пришлось тебя пристрелить — никто не засомневается.

— Ну ты и отморозок! Ну ты и придурок!

Филя неторопливо и веско добавляет:

— Сейчас ты получишь по морде. Потом я тебя сам пристрелю.

Старлей находит в себе мужество ухмыльнуться. Правда, улыбка получается кривоватой.

— Потом и укусишь?

— И укушу, — радостно кивает Филя.

— Ну вы, пацаны, и нарветесь… Сильно нарветесь… Поедете вы мимо нас…

— Ты, твое имя не Дуремар? Если нет — веди куда надо и не вдрючивайся.

Продолжая грозить дальнейшими карами, старлей выходит к нашей группке. Потом вместе куда-то идем. Настроение наигнуснейшее — тут явно несколько тысяч человек, а вот нас — мало. Очень мало.

Сначала я вижу густую черную толпу. В центре торчат две трубы с легким дымком — явно полевые кухни.

— Нож? Нож у вас есть? — кидается к нам сразу несколько человек.

Толпень окружает, обдавая густым тошнотворным запахом. Одновременно просят тысячу вещей, но чаще всего воды. Ножи, еда, одежда, тепло — во вторую уже очередь.

— Так, слушайте все! — ору я как можно громче. — Дайте нам место! Не напирайте!

Куда там, словно не слышат. Лейтенант делает попытку прорваться через толпу, но его крепко держит и Филя, и пацан из санинструкторов. А не держали бы — так все равно бы не прорвался.

Плохо это. С толпой вести дело невозможно. Толпа — это скопище тупых людей с невнятной мотивацией, уродливым извращением инстинктов и самыми дурацкими выходками. Любой умный человек, попав в толпу — тут же дуреет. Это как с морским конвоем — какие бы суда ни шли, скорость хода, даже самых лучших, будет как у самого медленного. То же и с толпой.

— Нам нужны инициативные помощники! Не напирайте — иначе мы ничего не сможем сделать! Нам без вас не обойтись. Поможете нам — поможете себе! — заливаюсь я.

Братец в дополнение к моим словам сдергивает с плеча в давке свой автомат и лепит над головами длинную очередь. Толпа шарахается, освобождая пустое пространство.

— Убили, убили, — орет заполошно какая-то женщина.

— Тиха! Никого не убили! Вот сейчас этот офицер, старший лейтенант, покажет вам, где палатки. Вот вы назначаетесь руководителем по постановке палаток. — Я выдергиваю из толпы исхудавшего мужика, глаза которого вроде как показывают, что он человек разумный.

Братец аккомпанирует еще парой очередей. Не пожалел он для себя трассеров — весь рожок у него такой. Толпа немного отвлекается, глядя на красивые дуги, прошедшие в небо. То, что между нами и толпой остается пространство, несказанно меня радует.

— Филя — доглядай за лейтенантой! Вы — идите ставить палатки! Зачем были нужны ножи?

— Консервы! Нечем открыть консервы! — галдит толпа. Но уже начало ее размывать, мужик вытаскивает несколько человек в помощь. Те тоже кого-то тянут. Начинается движение внутри монолита толпы, разваливающее недавно единый многоголовый организм на кучки и ручейки.

— Ножи не нужны! Берете банку, трете ее плашмя — вон о бетонную стену — через пару минут сотрется тонкий слой жестянки, и крышка свободно отойдет. Не порежьтесь только!

Мне удается пробиться к кухням — на первой очень полный повар в запачканном белом халате поверх длинной куртки. Держит воинственно черпак в пухлой лапе.

Медики оттирают толпу, тем более что многие отправились к стене — открывать консервы старым альпинистским способом. А потом из банки можно сделать кружку. Вот не подумал бы, что такая фигня пригодится. Ан даже братец удивился.

— Что готовите? — спрашиваю повара.

— Вовремя вы. А готовим похлебку. Та еще похлебка, но чем богаты. Привезли нам тефтели в томатном соусе, да я еще манку выклянчил. Вот их и варим. Зато горячая жидкая пища.

Чувствую, что у меня начинается изжога. В студенческие годы, когда финансы не позволяли внятную закусь, приходилось брать «братские могилы» — кильки в томате. Но они были деликатесом по сравнению с тефтелями. С трудом представляю себе такой супчик. Повар понимающе смотрит и говорит неожиданное:

— Любая горячая жидкая пища сейчас необходима, сами понимаете, обмен веществ у них нарушен и заторможен. Усвоиться должна нормально, вкус приемлемый, а манная крупа — даст необходимые углеводы. Несварения вряд ли будут.

— Вы повар? Медик?

— Биолог. Готовить немного умею. По-холостяцки.