Лагерная история

Оксана пришла нарядная, банты налепила на голову, на брызгалась чем то, аж в нос ударило, а лицо то намазала, я прикусил язык, что бы не засмеяться. Подружка с ней конечно была ай-ай, большая такая, как пять меня. – Ну Федян, не расплатишься! Вот так стояли какое-то время, мы у котельной, а, они через дорогу, о чём-то там шушукались, я не выдержал: – Эй, у Вас товар, у нас Купец. Заржал, вспомнил, что так кто то говорил.

Федя покраснел, сквозь зубы:

– Да блин Артурик харэ, вообще пойдём отсюда, а?!

Наконец то они сдвинулись с места, Оксана подошла, взяла Феденьку за ручку, отойдя на другой угол котельной. Ко мне подошла эта толстушка, стоит, смотрит на меня, и как бык дышит.

– Ты что это так на меня смотришь, еды я не взял. Снова засмеялся, при этом отойдя от неё на метров десять, мало ли! В это время, Оксана не сказав ни слова, схватила Федю за воротник его футболки, вытянула свои губы, при этом вытаращив глаза, потянулась целоваться. Федя перепугался, страх как, дёрнулся было бежать, а она держит, только футболка трещит, орать стал:

– Аааа, пусти меня!!! А она всё тянется, он как дёрнулся изо всех сил, так и упал вместе с Оксаной в пыль, она в рёв: – Ааа, уууу, Федя пополз на карачках в мою сторону, бледный весь, подруга Оксаны зыркнула на меня, кулаком погрозила, переваливаясь, побежала, поднимать подругу, а мы с Федяном смылись. Посмеялся я в волю, а вот товарищ перепугался, бледный сидит, сопит: – Вот дура то, удумала что, лизаться, фууу, сморщился, сплюнув под ноги. После этого дня она с ним не разговаривала, да он больно-то не расстроился, а вот я расстроился, когда очкарик передал нам свою работу. Рейку, конечно, обрезал ровно, даже зачистил края, а вот сама надпись «КАТЬКА» как то меня не утешила. Конечно, очкарик сам не пришёл, знает, что после этого ему «карачун»! Ну что поделаешь, с досадой положил рейку в карман, стал думать, что же сделать ещё такого, что бы она на меня обратила внимание.

6.

Конечно же, придумал, не далеко от лагеря, был район мясокомбината, там росла вкусная черешня, но было одно НО! Район не наш, и всех мальчишек кто приходил лакомиться черешней, лупила местная «шпана». Федя как чувствовал, в этот день он в лагерь не явился, пришлось идти одному. В обед, когда вся малышня смотрела мультики, я смотался из лагеря. Солнышко светит, птички поют, а у меня сердце от волнения колотиться, нет, нет, трусости во мне ни капли, просто не охота быть отлупленным! Вышел на улицу мясокомбината, вдалеке увидел заветные деревья черешни, ни кого нет, тишина. Иду по траве, подальше  от дороги, оглядываюсь,  всё-таки добрался до деревьев, мигом взобрался на ближайшее из них. Упёрся ногами в разветвлённый ствол дерева, снял панаму, стал бросать туда сорванные ягоды. Волнение прошло, одну ягоду в панаму, другую в рот, и здесь раздался не понятный звук:

– Всии, щиии, фщиии. Я посмотрел вниз, около дерева стоял худой пацанёнок в огромных очках, похожий на Гарри Потера, засунул пальцы в рот, пытаясь свиснуть.

– Пацантре, сюда! Завопил очкарик. От этого вопля моё сердце снова забилось, панама была полна черешни, несколько ягод я положил в рот, начал спускаться с дерева. Как только я слез, он меня схватил за руку:

– Пацантре, быстрее, я его держу! Посмотрел в ту сторону куда он орал, сразу же захотел в туалет, в нашу сторону бежала толпа мясокомбинатовских парней.

– Ты сейчас получишь, хи-хи-хи, узнаешь как есть нашу черешню. Я не вырывался, мало ли ягода рассыплется, стоял, пережёвывал черешню во рту, но бобки не выплёвывал.

– Сейчас получишь, хи-хи…». Не успел он до смеяться, как я, вдохнув по больше воздуху, расширив глаза, выплюнул ему в лицо всю ту массу, которая скопилась во рту от черешни. Всё это месиво стекало по его физиономии, он отпустил мою руку, я, толкнув этого дурака плечом, со всех ног побежал отсюда. Сзади раздавались вопли, летели камни, в меня не попало, но было слышно, как они бились об землю позади меня.  Думал про себя, ну Артурка ты и молодец, а я убежал, да ещё с черешней, победоносно посмотрел на панамку с ягодой! Только зашёл на школьный двор увидел Катю, она сидела, с какой-то девчонкой, которая походила на «лошадь». Подошёл к ним на ватных ногах, потный, уставший, присел рядом с «лошадью». – О, черешня. «Лошадь» потянулась за моей «героической» черешней, я убрал в сторону панаму.

– Так, вообще то это не тебе, а Кате. Взглянул на неё, протянув ягоду. – Ой какой лыцарь! Заржала «Лошадь». Катя сказав спасибо, взяла панаму с черешней, а я так устал что пошёл в свой отряд, сказав «лошади»: – Ну, ты и кобыла! Та, перестала ржать, не долго думав, сказала в ответ: – А ты, а ты, КОБЫН!

Катя звонко рассмеялась, чуть не поперхнувшись черешней:

– Аля, не кобын, а жеребец! Попыталась поправить её Катя.

– А я говорю кобын, кобын. Я даже не засмеялся, так устал.

7.