Лагерный пахан

– Был, – кивнул Трофим. – Пока не исключили…

Это было не совсем правдой. Из пионеров его действительно исключали, за то, что флакон одеколона на уроке выдул, в шестом классе еще. Нажрался в зюзю, дебош устроил, самого директора далеко послал… Но ведь потом его восстановили. Правда, в комсомол в восьмом классе не приняли. А в девятом он сел…

– А в комсомол на малолетке не принимают, – в приподнятом настроении усмехнулся он.

Он еще точно не знал, какие именно уважаемые люди подписались за него. Но догадывался. Воронья Слободка – особый мир, и уважаемых в преступном мире людей там хватает. И есть кому провести разбор – выяснить, был ли тогда-то Трофим в пионерском лагере… Так что не зря Трофим матери малявку отбил, она всех кого надо подсуетила.

– Не принимают, – кивнул Витой. – Кстати, и от кента твоего малявка пришла. Ваня Локоть пишет, что пацан ты правильный. Хоть и по хулиганке сел, но по жизни воровской пацан… И еще малява пришла… Говорят, ты баклану на угле ухо отгрыз…

Трофим торжествующе усмехнулся. Настроение улучшилось. Одно к одному – и он уже в отмазе, нет за ним никаких косяков. Да еще и заслугу в репутацию вписали – чмошный фрукт не смог бы отгрызть ухо зарвавшемуся баклану.

– Да «пассажир» африканский, ля, попался, – в ухарском угаре сказал он. – Меня менты конкретно прессанули, в трюм зашвырнули – весь ливер, гады, отбили, на ногах стоять не мог. А тут отморозь какая-то… Ты же знаешь, Витой, я не беспредельщик, если в хате, то я сначала на разбор иду, а потом уже все такое. А тут как прорвало. Сил нет, чтобы кулаками махать, так я ему в ухо вгрызся…

– И как на вкус? – хохотнул босяк по кличке Башмак.

Трофим не знал, за что ему дали такую кликуху, но предполагал. Здоровенный парень, кулаки что кувалды, а нога размером под пятьдесят – попробуй на такую башмак подбери…

– Да ничего, – куражно усмехнулся Трофим. – Если б еще соли немного…

– Будет соль, – мрачно изрек Витой.

И уничтожающе посмотрел на Бутона. Воровская шестерка мгновенно сорвалась с места и притянула к столу обреченного на заклание бесогона.

Бутон, как обычно, держался спокойно – как будто ничего и не происходит. Трофим презрительно глянул на него, но тот как будто и не заметил этого. Или у парня крепкие нервы, или он действительно такой дебил, что не понимает, в какое дерьмо вляпался…

– Ну что, фуцан, готов ответку держать? – холодно глянул на него Витой.

– За что? – глазами глупой коровы посмотрел на него Бутон.

– За гнилую предъяву, которую ты пацану бросил.

– А-а, это… Так две недели сроку же. Еще не время…

– Ну и кому ты малявы по его душу забросил? – кивнув на Трофима, спросил смотрящий. – Кто тебе отписал?

– Да друзьям своим…

Наконец-то Бутон занервничал. И даже кинул быстрый взгляд в сторону шконок, где кучковались арестанты из его «семьи»… Трофим зловеще ухмыльнулся. Он-то прекрасно знал, что никто из мужичья не рискнет заступиться за тупоголового Бутона…

– Никому ты ничего не писал, – покачал головой смотрящий. – Коней ты по дороге не гнал, я видел. Трофим гнал, а ты нет…

– Так я это, на свиданке когда был. Брат ко мне приходил, старший. Я ему сказал…

– Что ты ему мог сказать? Ты даже не спросил, кто такой Трофим, как его фамилия… Что ты мог у брата спросить, а?

– Ну, я его описал… Ну, как выглядит…

– Описал, – кивнул смотрящий. – И описал, и обделал – с ног до головы… Бажбан ты, Бутон, и фуфломет…

Это был приговор, не подлежащий обжалованию. Но вольтанутый свистун этого не понял.

– Да, но мне показалось, что я его видел… – метнув на Трофима полный досады взгляд, сказал Бутон. – Был у нас в лагере похожий на него пацанчик…

– Так показалось или был? Он или похожий? – угрюмо спросил Рубач.

Хоть и не очень то жаловал он Трофима, но и Бутона не поддерживал.

– Ну, может, обознался…

– Обознался он, – в страшной ухмылке скривил губы Витой. – Знаешь, что за такие обознатушки бывает?.. Ты человека чуть не зашкварил… Какой спрос за петуха, да? Ты так думал, когда беса гнал?

– Я… Я просто ошибся…

– Просто?!. За такое просто простом и расплачиваются… Что с этим фуфлогоном делать будем, братва?

– Опускать, – спокойно, как о чем-то давно уже решенном сказал Рубач.

– Петух он проткнутый! В кукарешник его! – вспенился Башмак.

Братва подвела печальный для Бутона итог. Витой многозначительно глянул на Трофима, но тот покачал головой:

– В падлу эту гниль седлать… Да и мало ему этого. У меня с ним свой разбор…

Он провел пальцем по горлу, показывая, что жить Бутону осталось совсем чуть-чуть.

– Твое право, – понимающе сказал смотрящий.

И перевел взгляд на Рубача. Тот согласно кивнул.

– Я, конечно, не любитель, но если братва постанову дала…

Он медленно поднялся со своего места, подошел к съежившемуся Бутону, какое-то время в упор гипнотизировал, а потом вдруг резко пришел в движение. Бил он с размаха, поэтому Бутон успел подставить руку под удар. Но тяжеленный кулак летел в него с такой силой, что эта уловка не спасла его.