Лагуна Ностра

Я предчувствовала, что так будет: что брат сдастся, потеряет уверенность во всем, что было для него важно в жизни, и в конце концов станет таким же, как и мы. Нам с дядюшками нужен самоуверенный, отважный, деятельный Альвизе, Альвизе-фанфарон, над которым мы так любим подтрунивать, а вовсе не наша копия. Мы же кто? Жалкие неумехи, ничего не смыслящие в покере, мы не играем, а только блефуем. Стоим в сторонке, не участвуя в игре, не делая ставок и ничем не рискуя, и смотрим, как играет Альвизе. Ужасно, если он вдруг разожмет пальцы, выронит карты и откажется играть за нас.

И я решила помочь ему, пока он еще не заметил, как все мы, что ему выпали совсем не те карты, о которых он мечтал в детстве.

5 КОРОТКОЕ ЗАМЫКАНИЕ

Короткое замыкание погрузило дом в потемки. В эти зимние часы, когда сумерки только начинают сгущаться, а из стен старых венецианских палаццо сочится страшная тоска, мы как раз собирались провести на квартире у дядюшек наше первое совещание в поддержку Альвизе. Вдруг все погасло, и мы остались молча сидеть в темноте, раздумывая, не перенести ли нам наш симпозиум на завтра.

Но Игорь поклялся, что прекрасно разбирается в мигающем разными огоньками силовом щите, который установлен в бывшей привратницкой. Освещая себе путь зеленоватым светом фонарика, купленного на очередной телераспродаже, он устремился в андрон, оставив нас с Борисом и Виви в полной темноте.

Прошла уже неделя с того вечера, когда Альвизе приходил ко мне в антресоль за моральной поддержкой. Каждый год после новогодних праздников Венеция, закутавшись в мертвый сезон, погружается в мирную дремоту. Приливы подергиваются туманной дымкой, пронзительный холод заостряет линии фасадов, воды Большого канала снова кажутся кристально чистыми, и мы, венецианцы, пользуемся этим, чтобы позабыть о безумной толчее на площадях, о толпах туристов, прибывающих с началом бурной навигации, о бесконечной суете, которая захлестывает нас начиная с карнавала.

В страхе упустить покупателя века, остающиеся открытыми магазины выставляют товары со скидкой на витринах, перед которыми озябшими группками теснятся редкие январские туристы. Начиная с площади Сан-Марко и кончая мелкими лавчонками, торгующими масками и стеклянными украшениями, повсюду у дверей своих заведений топчутся торговцы, в тщетной надежде кого-нибудь заманить. Венеция не изменилась, она по-прежнему волнующе привлекательна, но клиент не идет, и настроение города падает. Патриарх хитро придумал с проповедью о возврате к духовным ценностям, теперь ясно, что это не он добывает свой хлеб, поклоняясь золотому тельцу.

С начала января не было дня, чтобы «Гадзеттино» не сообщала о митингах забастовщиков, выступающих против массовых увольнений, угрожающих отелям и ресторанам. Горничные организовали акцию протеста напротив «Даниэли», этого монстра гостиничного бизнеса, своего рода знамени, которое, того и гляди, печально повиснет на своем древке. Вчера в Сан-Рокко пожарные забирались на фасад скуолы и укрепляли мраморные скульптуры, одна из которых рухнула прямо на землю. На площади Сан-Марко от здания Прокурации отвалились два камня, — к счастью, их удержала сеть. Министерство культурного достояния страдает от нехватки бюджетных средств больше своих собратьев, и вот Венеция, чтобы приукраситься, решила уступить мультинациональным компаниям огромные рекламные площади. Если так будет продолжаться — а так не может не продолжаться, — если не идти на эти ужасные компромиссы, то без должного ухода, без своевременной реставрации город, весь целиком, скоро превратится в лежачего больного.

Но жизнь на воде научила венецианцев сохранять равновесие на зыбкой почве. Город привык к симптоматическому лечению своих болезней, причин которых он предпочитает не доискиваться. Тут у нас, в церквах и дворцах, выстроенных на целом лесе забитых в ил свай, трещины и вздутия появляются на свежей штукатурке, на обновленной живописи, на отреставрированных стюках с таким коварным постоянством, что мы относимся к ним как к чему-то совершенно естественному. Изучая плафоны, мы со студентами то и дело видим повреждения, которыми пестрят фон, фигуры и декор наших фресок. Однако через какое-то время они трансформируются в нашем сознании в графические линии и цветовые пятна, и мы предаемся их изучению, нимало не тревожась о таящейся в них опасности.