— Хватит врать! — возмутилась Лея. — Аманда показывала мне твою детскую фотографию — ты был таким хорошеньким, что впору косы плести и ленты привязывать!
— В том-то всё и дело, — мрачно произнёс Сорел, всем своим видом демонстрируя, что в дальнейшие объяснения вдаваться не собирается.
— Мило, — буркнула Лея, вставая со стула и забирая с собой ноутбук. — Помнишь, ты рассказывал мне, кем мечтал стать, когда был маленьким? Думаю, в общих чертах, тебе это удалось. С профессией ты, правда, промахнулся, зато тёмное прошлое и ненавидящие тебя родственники налицо!.. Выздоравливай.
Она растрепала его и без того торчащие во все стороны волосы и вышла из палаты.
Конечно, Сати простила его. Ведь дети, даже самые вредные и противные, не умеют злиться слишком долго. Волосы быстро отросли, но уже никогда больше не были мягкими и послушными. Бабушка извела бездну времени и средств для укладки, пытаясь заставить их лежать ровно, но всё было бесполезно, и вскоре хроническая лохматость стала неизменной частью его, и без того не слишком положительного, образа. Теперь основной его проблемой оставалась смазливая физиономия; однако Сорел быстро сообразил, как это можно исправить. Затевая драки везде, где только можно (и особенно там, где нельзя), он с гордостью приносил домой синяки и царапины, заслуженно гордясь репутацией самого распоследнего хулигана в районе. Его личным триумфом стала драка с тремя земными мальчишками, которых он встретил, отираясь на окраине шикхарского космопорта (с тех пор, как погибли родители, у него не было особых причин торопиться домой после школы). Уже в больнице он хладнокровно оценил результат — трещина скуловой кости, сломанный нос, рассечённая бровь и бессчисленное количество гематом. Он почти победил в той драке, но главным было не это. И хотя на первый взгляд могло показаться, что врачи восстановили его лицо в точности таким, каким оно было до той приснопамятной драки, что-то уже было не так. Бабушка с досадой разглядывала его в холле больницы, не понимая, не улавливая случившейся с ним перемены. Сорел никогда бы не смог объяснить ей — даже если бы захотел это сделать — изменилось не его лицо, изменился он сам. С той поры он больше не ввязывался в драки. У него появилось много свободного времени, и он смог, наконец, заняться тем, что нравилось больше всего — математикой и чтением книг, которые ему привозил с Земли Сарэк. Против математики бабушка ничего не имела, а вот с контрабандной литературой боролась всеми имеющимися в арсенале средствами.
Всё это тоже было частью того, что он не хотел обсуждать. Совершенно.