Lai`a Gol

Далее последовал диалог на уже знакомом Споку мелодичном языке, перемежаемый хихиканьем и шиканьем. Некоторое время Спок с удовольствием прислушивался к этой детской возне за дверями, вспоминая о том, как когда-то сам вёл себя примерно таким же образом по отношению к своему старшему брату Сайбэку… как приятно сознавать, что всё идёт по кругу. И лишь услышав знакомое (за пять лет и не такое запомнишь) «чёрт тебя побери!», Спок сообразил, наконец, что именно этот язык является родным и ещё для одного его знакомого. Чехов, юный энсин с «Энтерпрайза», тоже говорил на этом языке.

Очаровательно, отметил про себя Спок, а вслух произнес:

— Я отвечу на все ваши вопросы, если хотите, но будьте так любезны, войдите, наконец, в дверь.

В поле его зрения появились две пунцовые мордашки. Споку это было знакомо — в подобный оттенок очень часто окрашивалась физиономия Павла, когда его распекал Джим. Эквивалентом подобного состояния у вулканцев являлся тёмно-оливковый оттенок кожи; к счастью, со взрослыми это происходило достаточно редко.

— А чем закончилась эта история? — спросила, наконец, Эван.

— Всё разрешилось благоприятно, — ответил он.

— «Благоприятно» — это не ответ, — брякнула Эван, покраснела вторично и спряталась за Лею.

Верно, усмехнулся про себя Спок, не ответ. Но большего тебе пока и не надо.

— Всё, что вам нужно знать, — сказал вулканец, — так это то, что вы можете спать спокойно. Ни осколка, ни сферы больше не существует.

Как, впрочем, и Спета, с холодным равнодушием, ужаснувшим её саму, отметила Лея.

— Но, — продолжил Спок, — вы очень помогли. Точнее, ты, — он остановил свой пристальный взгляд на Эван. — Я передаю тебе общую благодарность от капитана Кирка и службы безопасности Шикхара в лице мистера Сорела…

Интересно, подумала Лея, если Эван запихнуть в ванную и выключить свет, она будет светиться в темноте?

О том, как сама накануне вечером заливалась краской при разговоре с Сорелом, она предпочла позабыть. Самой же Эван казалось, что ещё немного — и она просто рассыпется в пепел.

— …и кое-что от себя лично.

Спок убрал книгу со стола и взял с его поверхности вещицу, которая до того лежала под фолиантом.

Эван увидела небольшую шестигранную пластину из серебра, покрытую сверху эмалью белого цвета с еле уловимыми серыми разводами, на поверхности которой чёрной краской был нарисован символ принадлежности к роду С'Чн Т'Чай, точнее, его дипломатической линии. Точно такой же, только крупный, с восемью гранями, надевал на официальные приёмы Сарэк.

— Я носил его в детстве, — Спок расправил цепочку и повесил медальон на шею Эван.

Та окончательно засмущалась и выбежала в коридор.

Спок не удивился. Подобное поведение было свойственно детям всех рас вообще, и вулканским — в частности. Лея осталась, с любопытством рассматривая форму Спока.

— Извини, больше у меня ничего нет, — сказал Спок, вдруг испугавшись, что его растащат на сувениры.

— А мне и не надо, — сказала девочка, — а трудно поступить в Звёздную Академию?

— Да.

— Это хорошо, — к его удивлению, отозвалась Лея. — Значит, есть смысл.

— Что это у тебя? — вдруг заметил Спок на поясе Леи старфлитовский форменный ремень, точно такой же, как у него, только кожаный.

— Я буду капитаном, когда вырасту, — заявила Лея, с некоторой угрозой взглянув на Спока — на тот, видимо, случай, если он вздумает спорить.

— Будешь, конечно, — решил не рисковать Спок. — Но где ты его взяла?

— Так… — внезапно смущённо тряхнула головой девочка, отчего её густые светлые волосы рассыпались по лицу. — Подарили… Я пойду, мистер Спок? Мне заниматься надо.

— Иди, конечно, — несколько растерянно отозвался Спок, оставаясь в компании Лираса и стакана сока.

Дети, как и все маленькие существа во Вселенной, показались ему совершенно очаровательными. Однако это были люди, а им по определению положено быть очаровательными в глазах вулканцев. Люди… как его мать и капитан. А кто он сам? Не человек и не вулканец…

Над этим стоило подумать.

* * *

Больше они к Споку не приставали, правда, слазили в его отсутствие пару раз в комнату, где он жил — полюбоваться на коллекцию. Это Спок определил сразу — по еле уловимым признакам, которые простому человеку и не заметить: примятому под детскими ногами ворсу на ковре, нескольким сдвинутым с их обычных мест статуэткам… Однако, против всяких ожиданий, ничего из коллекции не пропало. В конце концов, дети, особенно земные, любопытны, а любопытство, даже по вулканским (особенно по вулканским!) меркам — не порок. И он ничего не сказал.