Лайфхакер

Так вот, пастве тогдашнего владычества, тоже ведь прививали землячество. И что в итоге? Куда девать ставшую неактуальной любовь? Вот как раз в такие моменты и просматривается абсурдность территориальной дифференциации людей, превращенных в прихожан генетически определенного владычества.

Резюмируя вышеизложенное, становится понятным насколько опасная вещь у вас в руках, что в любой момент, вас, поглощенных чтением, могут поймать с поличным клирики из отдела ереси при местном отделении инквизиции. И тогда участь вас ждет несладкая. Впрочем, зачем мне вас пугать, уверен, экземпляр в ваших руках, достался вам не так просто.

Мне остается пожелать вам гибкости взглядов, расставания с привязанностями, искренности перед собой и овладения искусством эквилибриста. Одиночный заплыв сложен, но что по сравнению с ним участь гребца на галере под аккомпанемент барабана иллюзий.

Глава первая

Трещина в оправе

В тот памятный год я закончил обучение в университете и решил жить отдельно от родителей. Подыскав себе, жилье по карману, я снял комнатушку в меблирашке недалеко от станции подземки самой старой линии в городе. Вопреки дешевизне воздушного транспорта метро по какой-то загадочной причине продолжало оставаться популярным среди горожан. Пожалуй, все дело в привычке нынешнего поколения.

Накануне моего переезда, всячески осуждаемого родителями, во владычестве начались теологические конфронтации. Тогдашний примас не угодил теневому союзу орденов и те, пуская в ход разные методы, мотивировали тысячи ослепленных умелой пропагандисткой пылью земляков, поднять бунт. Затеяв смуту, они всячески разжигали ее путем подкупов и новых обманов. Действующий правящий орден давно был у власти, часто реформировал устои владычества тем самым, снискав славу предвестников жесткой теократии.

Противостояние длилось месяцы. В центре городов отныне стало опасно гулять. Постепенно бунтовщики одержали верх и сожгли на костре, обвинив в ереси и сватовстве старого примаса с его свитой.

Последовало распределение победителями саквояжей полномочий и иерархическая чистка, разумеется все радикальные меры осуществлялись во имя небесного отца, благословляющего наше владычество, сумевшее доказать что оно достойный бастион на пути сил апокалипсиса. Даже от написания этих бредней меня мутит, а ведь они как удобрение ускоряют рост пафосных земляков из людей легко поддающихся действию моющих средств мировоззрений.

Превратив внушенные чувства в китч, такие люди становятся не только инструментом осуществления чужих замыслов, но и источником обогащения дельцов, зарабатывающих на очередном тренде.

Однажды в угловой комнате нашей меблирашки, где жила добродушная старушка, поселился угрюмый мужчина средних лет. Как мне позже стало известно, старушка на три месяца ухала к родственникам за границу, а временный жилец был своего рода сторожем старческой обители. Об этом я услышал из разговора соседей, облюбовавших лестничную клетку для перекура.

Комната незнакомца соседствовала с моей. Каждое утро я слышал мелодию будильника, будившую соседа аккурат за двадцать минут до семи утра. Из-за стенки доносился шум воды и приятная музыка, как правило, джаз или рок баллады. Бывало, после пробуждения мужчина смотрел мультфильмы прошлых лет.

Выходил он не позже половины восьмого. Если кто-то встречался ему в коридоре, он сдержано здоровался и тот час стремился выйти наружу, словно опасаясь или не приемля людей. Домой он возвращался позже всех жильцов нашего блока. Бывало, я его не видел днями, только слышал звуки за стеной.

Жил я один вечера коротал, как мог – игры, книги, фильмы, музыка.

Наше знакомство случилось при весьма забавных обстоятельствах. Я возвращался с праздничной вечеринки изрядно навеселе. Входная дверь превратилась в непреодолимую преграду, а поиски ключа в поиски сокровищ. Сосредоточившись на содержимом карманов, пытаясь держать в узде разбегающихся как табун мустангов мысли, я не услышал размеренных шагов за спиной. Вдруг чувствую, кто-то дышит в затылок винным амбре. Мысли ускорили бег, рисуя жуткие картины возможного исхода неожиданной встречи. Леденящая волна ужаса прокатилась по спине, я даже протрезвел. К двери потянулась рука в знакомом темно-коричневом, твидовом пальто. Ключ, зажатый облаченной в кожаную перчатку рукой, проник в замочную скважину всего лишь со второй попытки.

– С вашей дверью помочь? – Внятно осведомился сосед. Говорю, нет мол, там замок проще, дикция моя после испуга стала лучше, да и мысли яснее. Молча, кивнув, он запер входную дверь и привычным размеренным шагом направился в конец коридора, на пути уклоняясь от встречи с развешанным постельным бельем. Его реакция была достойна героя боевика. Резко остановившись возле соседской этажерки захламленной обувью, он поинтересовался:

– Может пивка?

– А почему нет ответил я, сейчас только вещи сброшу.