Лайк за любовь

— Спокойная и тихая девочка? Вот что, оказывается, для тебя важно. А может я больше не хочу быть такой? — мое лицо презрительно скривилось. — Что? Такую любить меня уже не хочется? — сама не замечая того, мой голос повышал тон с каждым произнесенным словом. — Ну, конечно, удобнее же послушная и покладистая внучка.

— Что ты несешь?

— Правду, бабушка.

— Дура, ты, Кира. Ой, дура, — она провела ладонью по лбу, запуская пальцы в свои светлые с проседью волосы, смотря на меня с такой злостью, что я не узнавала ее родного взгляда.

То ли невыветрившийся алкоголь в моей крови, то ли захватившее меня бешеное чувство озлобленности, которое клубком раскатывалось по венам, опутывая мое сознание и заставляя меня пронизывать бабушку разъяренным взглядом… Но я даже не знаю, откуда это взялось в моей голове.

— Да, дура, что до девятнадцати лет безропотно просидела в грядках, даже не пытаясь увидеть мир вокруг себя. А он оказывается есть, бабушка. Просто тебе так было удобнее. И как только я начала делать что-то по своему желанию, так ты сразу пытаешься одернуть меня, потому что это не совпадет с твоими представлениями.

— Твои желания — это делать тату и шататься пьяная в клубах? Так ты себя ценишь и ощущаешь взрослой? — бабушку буквально трусило на моих глазах. — Раздвигать ноги — это не показатель твоей самостоятельности. Если ты не понимаешь, что происходить, то я тебя предупреждаю — Егора не будет на пороге этого дома.

Ее последняя фраза сработала для меня, как красная тряпка, застилая мне разум, адекватность и контроль над собой.

— А то что? — я сделала резкий шаг вперед к бабушке, нагло смотря в ее заплаканное лицо.

— Кира… — сквозь зубы проговорила она, сжимая пальцы и тяжело дыша, — не заставляй меня идти на крайние меры…

— И что ты сделаешь? Посадишь под замок? Откажешься от меня? Или в случае чего, отправишь на аборт насильно, как и мою мать. Ты же так решаешь неугодные тебе проблемы… — ядовито выплюнула я, даже не успев подумать.

Резкий хлопок разлетелся по комнате, а моя щека вспыхнула колючим огнем. Все, что я смогла — это схватить ртом воздух, который никак не хотел проникать в мои легкие, заставляя задыхаться на месте. Моя ладонь схватилась за след от пощечины, который за секунду стал мокрым от хлынувших слез.

Бабушкины руки дрожали, а в широко распахнутые глаза застилал испуг. Боль прожигала мне щеку, быстро опускаясь к груди. Прижав одну руку к лицу, вторую к ребрам, я, не чувствуя ног, попятилась вглубь комнаты и, уперевшись о борт кровати, медленно опустилась на нее.

— Приди в себя… — вдруг достаточно спокойно произнесла бабушка.

Я уже не видела перед собой ни ее глаз, ни лица, лишь расплывчатые очертания окружающего мира — слезы текли сплошным потоком. Изнутри обида колола такой силой, что быстро вывела из моего тела оставшиеся дозы алкоголя. Пощечина оказалась лучше любого антипохмелина.

— Предупреждаю еще раз по поводу Егора, — холодный тон родного голоса прошел через меня насквозь, заставив задрожать еще сильнее. — Не забывай, Кира, кто должен оплатить вторую часть суммы за твое обучение. Я не позволю тебе спустить в канаву по твоей дурости все то, что так долго и тяжело нам доставалось.

Еще один удар под дых. Мне хватило воздуха, чтобы лишь истерично всхлипнуть:

— Это шантаж? — мои слова прозвучали словно извне.

— Нет, детка. Хочешь быть взрослой и самостоятельной — учись отвечать за свой выбор и поступки.

— Мой выбор сделан, и от тебя мне больше ничего нужно, — я сама не узнавала свой голос: холодный и бесчувственный.

Бабушкин болезненный вдох разлетелся по комнате, наполняя воздух в ней разочарованием. Ее расплывчатый силуэт исчез из комнаты, оставив за собой четкий звук хлопнувшей двери, который, как стрела воткнул мне всего лишь одну мысль в голову — я хочу отсюда сбежать. Сейчас.

Я сметала в свою сумку первые попавшиеся вещи. Наспех одевшись и даже не приведя себя в порядок после бессонной пьяной ночи, вылетела из дома. Мне было все равно: наткнусь ли на бабушку внизу или нет. Колотившая меня злость могла смести все на моем пути.

Вопрос куда идти не стоял — к нему. Сначала к нему, а потом к Машке. С трудом удерживая телефон в трясущихся руках, я набрала Егора.

— Возьми же трубку, прошу, — всхлипывала я, размазывая соленые ручьи по лицу и слушая бесконечно долгие гудки.

— Алло, — наконец послышался сонный хрип в трубке.

— Егор, — всхлип, — я… — всхлип, — к тебе…

— Быстро сюда. Жду, — рявкнул он, а от заспанного голоса не осталось и следа.

На плохо слушающихся ногах я дошла до дома Королевых. Пелена гнева и злости сменились на неконтролируемую волну непонимания и обиды. Я рыдала не переставая, на груди у Егора, сидя на диванчике в его гостиной. Он крепко держал меня в своих сильных руках, ласково целуя меня в волосы, пока я вздрагивала от истеричного плача.

— Кир, расскажи, что случилось? Прошу, — Егор взял мое лицо в свои горячие ладони, стирая большими пальцами слезы с опухших щек.