Лайла. Исследование морали

Во всяком случае в этом содержится ответ на вопрос: является ли Метафизика Качества чуждым, культовым, окольным способом рассмотрения вещей. Метафизика Качества — продолжение основного направления американской философии двадцатого века. Это одна из форм прагматизма, инструментализма, которая гласит, что проверкой истины является добро. Она также добавляет, что это добро не является социальным кодексом или неким интеллектуализированным гегелевским абсолютом. Это непосредственный повседневный опыт. Отождествляя чистую ценность с чистым опытом, Метафизика Качества прокладывает путь к более широкому взгляду на опыт, который может разрешить различного рода аномалии, с которыми не мог справиться традиционный эмпиризм.

Федр подумал, что можно читать и дальше материалы Джемса, но вряд ли он найдёт что-либо отличное от того, что уже нашёл. Есть время вести исследования и время делать выводы. У него возникло чувство, что пришла пора второго. На часах было всего лишь девять тридцать, а он был рад, что день закончился. Он завернул фитиль лампы, задул огонь, закрепил лампу в кронштейне на стене и забрался в спальный мешок.

Какое блаженство сон.

30

Он проснулся от ощущения дрейфа. Раздавался слабый шум ветра и плеска воды. Ветер, вероятно, сменил направление. Давно уж он не слышал такого. Судно дрейфовало влево, чуть позднее — вправо… затем долгое время спустя снова влево…Снова и снова. Судя по портовым огням небо затянуто тучами.

При таком покачивании яхты и таких звуках на него всегда наваливалось ощущение одиночества. Корабль, стоящий на якоре под напором ветра, почти всегда в каком-нибудь заброшенном месте, месте, куда можно добраться только на судне.

Звуки располагали к отдыху. Серое небо и ветер означают такой день, когда никуда не хочется ходить, можно слоняться по каюте, заниматься починкой того, что откладывалось на потом, можно изучать карты и портовые руководства, планировать новые маршруты походов.

Затем он вспомнил, что сегодня собирался поехать в город и купить продуктов.

Потом вспомнил Лайлу. Может быть сегодня выяснится, стало ли ей лучше.

Он вылез из спального мешка. Опустив ноги на пол каюты, он не испытал обычного потрясения. Термометр в каюте показывал 13 градусов. Неплохо.

Это влияние океана. Озера и каналы начнут покрываться льдом уже где-то через месяц, а вот здесь вода вряд ли замерзнет вообще. Прибой и течения не дадут океану замерзать. И уж наверное по ту сторону косы океан не замерзает вообще, так что опасности он избежал. Убраться отсюда можно в любой момент. Лед его уж больше не достанет.

Он шагнул на лестницу, открыл люк и высунул голову наружу.

Прекрасно. Серое небо. Южный ветер. Теплый ветер с запахом океана. Два других судна, стоявших на якоре, уже ушли.

Из-за изгиба косы не видать ни Манхэттена, ни Бруклина. Через залив на западе была видна только баржа да какое-то высотное жилое здание где-то за много миль отсюда.

Он вдруг ощутил буйную свободу.

Смена ветра развернула его ближе к берегу, и теперь он обратил внимание на то, чего не заметил вчера. Берег усыпан мусором. Везде валялись пластиковые бутылки, старая шина, а подальше торчали старые креозотовые телефонные столбы и полузасыпанный песком корпус какого-то старого корабля с выбитым транцем. Песчаная Коса стала местом успокоения обломков цивилизации, попавших сюда из Гудзона.

Глянул на часы. Девять. Вот уж поспал. Он спустился вниз, свернул спальный мешок и убрал книги и карточки, оставшиеся от вчерашних занятий. Он разжег огонь и обратил внимание, что угля осталось лишь на два дня. Когда огонь разгорелся, он подошел к столику с картами и открыл второй ящик. Вынул оттуда все карты реки Гудзон, собрал их стопкой и отнес в шкафчик над рундуком, где они обычно лежали. Теперь они ему больше не понадобятся. А вместо них он принес рулон карт от Песчаной Косы до Кейп-Мей и реки Делавэр. Разложив на столике, он стал изучать их.

Вдоль берега было много крестиков, обозначавших места крушений. Райгел предупреждал его остерегаться северо-восточного ветра у берегов Нью-Джерси. Но до Кейп-Мей было всего лишь три дня ходу при хорошей погоде, простой переход до залива Манаскам и чуть подальше до Атлантик-Сити.

Федр свернул карты и положил их в ящик стола. Он приготовил простой завтрак себе, поел, затем собрал поесть Лайле.

Когда он принёс его, она не спала. Опухоль на лице ещё не прошла, но она уже снова смотрела на него, смотрела на него взаправду, установилось общение.

Отчего судно качается? — спросила она.

Да всё в порядке, — ответил он.

У меня кружится голова, — промолвила она, — сделай так, чтобы оно не качалось.

Она уже не просто разговаривает, она даже жалуется, — подумал он. — Это уже прогресс. — Как у тебя глаз, болит?

Ужасно.

Можно сделать примочки или ещё что-нибудь.

Не надо.

Ну, вот тогда завтрак.

Мы уже на острове?

Мы у Песчаной Косы, на побережье Нью-Джерси.

А где все остальные?

Где?

На острове.

Он не понял, о чем она толкует, но что-то подсказало ему не спрашивать.