Лайм. Судьбе назло (СИ)

   Гонца доставляли к вратам тюрьмы максимум на вторые сутки после бегства. Живого или мертвого, это уже было не столь важно. Слово авторитета оказывалось нерушимо (ведь гонец таки вернулся), а охрана тюрьмы получала подотчетное тело, смерть которого всегда можно было списать на несчастный случай или попытку к бегству.

   Конечно, по этому "отлучку" давали не везде и не всем. На такого рода предложения соглашались надзиратели лишь тех тюрем, что были далеки от любых портов или от непролазного леса. Претендующая на "отлучку" персона должна была быть действительно важной. Да и гонцов выбирали не из кого попало, а из самых сознательных и проверенных заключенных.

   Я знал об этом не понаслышке, ведь сам несколько раз был таким гонцом.

   - Ты получишь что просил, малыш, - твердо заверил меня Зак. - Три часа тебе должно хватить. Час туда, столько же обратно, и час на разговоры.

   Я кивнул в ответ. Замечательно. Просто чудесненько!

   - Мало того, - добавил Зак. - Я договорюсь, чтобы тебе дали разрешили помыться, потому как высокородные особы на дух не переносят дурно пахнущих личностей. И, вдобавок, достану тебе хорошую рубаху. А то ходишь полунагим, как босяк. Заодно и штаны свои постирай. А когда вернешься из помывочной, я предоставлю тебе тебя всю информацию о Вортексских, какую смогу найти в нашей каталажке. Понял?

   Когда Зак вышел, я позволил себе вытянуть ноги, и на мгновение прикрыв глаза, откинуться на пыльную стену в полном блаженстве.

   О боги! Неужели у меня всё получится?

Часть вторая

   Через час я, умытый, причесанный и в новой рубахе из небеленого полотна, стоял перед старшим надзирателем в полной готовности. Мрачный седой коротышка отдал приказ, и узкие деревянные двери отворились, дав нам возможность выйти наружу через такой же узкий и темный коридорчик.

   Свобода! Взгляд, не останавливаемый преградами, дух, не стесняемый оковами. И повсюду - зелень, зелень, зелень. Сочная, мягкая, ласкающая взор.

   К реалиям меня вернула опустившаяся на плечо крепкая и мозолистая рука.

   - Итак, шрамолицый, у тебя есть всего три часа. Три, и не мгновением больше, - холодно сказал старший надзиратель. - Вот тебе оргаликс в полной сбруе. Если что случится с животным или с упряжью... ну, ты понял.

   Я кивнул. Чего уж не понять? Со скакуном и с тюремным имуществом мне полагается быть предельно бережным.

   - Если не вернешься к сроку... Впрочем, ты все знаешь, - злорадно просипел коротышка. - Брысь! - и, крикнув нечто грубое охранникам, снова скрылся в узком проеме.

   Под цепким взглядом стоявших на стене стражников я подошел к оргаликсу. Скакун доверчиво нагнулся ко мне, прося лакомства. На первый взгляд, оргаликс весьма нелепое создание: большая треугольная голова с выпуклыми глазами, крепкое трехсуставчатое туловище, словно скрепленное из шаров, пара длинных ног и могучий длинный хвост для устойчивости. С верхнего "шара" спускались несколько мягких щупалец, которые всадники использовали вместо уздечки. Поначалу всё это все это выглядело несколько неуклюже, но бегуны из оргаликсов отличные: они не уступают в скорости четвероногим лошадям.

   Проверив подпруги, укрепленные между вторым и третьим утолщением оргаликса, я одним махом, держась за луку, запрыгнул в седло. Затем вдавил пятки в теплый бок, заставив скакуна перейти на быстрый шаг. Зверь послушно тронулся с места, и я стал стремительно удаляться от мрачных каменных стен.

   И, только оказавшись на достаточном расстоянии от тюрьмы, я нашел в себе силы оглянуться и бросить взгляд на скопление деревянных бараков, окруженных двойной оградой. Прощальный, как надеялся, взгляд.

   В моем взоре было лишь безграничное презрение и отвращение. Теперь я ненавидел место, к которому раньше относился с традиционной почтительностью. Боги-творцы! Дайте мне сил совершить задуманное! И если мне повезет, я больше никогда не вспомню ни о бесцветных буднях, проведенных в злосчастной тюрьме, ни о злобно настроенных стражах и охранниках, ни о вечно угрюмых и настороженных собратьях-заключенных. И, великая тьма, никогда не вспомню о рыхлых телесах и свинячьих глазках своего босса-покровителя. Пень замшелый, хряк-переросток! Дерьмо. Все дерьмо.

   Правда, к своим соседям-побратимам, Хмыку и Эду я зла не имел. Нормальные мужики. Но только и они мне до бычьего хвоста.

   - Если все выйдет... - Я поморщился, и сплюнул в сторону ненавистного места и, подгоняя оргаликса, помчался к виднеющейся невдалеке дороге.

   Дорога, гладкая и широкая, была прямая, как стрела, и уводила меня на север. Оргаликс несся во весь опор, подгоняемый моим улюлюканьем и хлопающей на ветру не в меру большой рубахой. А я, припав к его почти вертикальному корпусу, мягко держа направляющие щупальца, безмятежно улыбался, подставляя лоб и щеки пьянящему ветру. Лес, ветер, свобода - все это ударяло в голову не слабее хмельного вина. Тот глуп, кто не умеет ценить всего этого. Я улыбался, как маленький ребенок, увидевший свою первую погремушку. Боги, как я соскучился по всему этому!