Лайриэйль Лайвджой

Уладив все с Дайрийной буквально за один день, который я, правда, почти целиком провела у экрана связи в комнате для переговоров, вечером уставшая, но довольная собой, я позвонила тетушке Дийне. И намекнула ей, чтобы та не спешила устраивать замужество Рой до Первоснейжена - у меня будет большой сюрприз для любимой кузины. Тетушка, видимо, прикинув, откуда именно я звоню, обещала лично проследить за тем, чтобы Рой не обзавелась мужем до праздника.

Клайрис:

Эти десять дней промелькнули как-то удивительно быстро. Сначала я волновался за Кэйни - нет, я был уверен, что госпожа Лайри его спасет, выкупит, придумает, как договорится с его госпожой, но я прекрасно понимал переживания друга из-за незаконченного Джордана. А после того, как госпожа сказала, кому именно, а, вернее, куда она хочет его отдать в мужья… Мы с Кэйни тихо удалились на берег озера и проплакали там в обнимку. Нет, сначала я пытался его как-то успокоить, рассказывая, что вот госпожа Лайри тоже с хутора, а какая красивая, энергичная, смелая, добрая, настоящая госпожа, как из детской сказки. Но потом сдался и тоже начал всхлипывать. Наревевшись, мы разбежались каждый к себе.

Кэйни сразу, как только госпожа Лайри взяла его под свою опеку, выпустили и позволили вновь спать в общей спальне. Сначала я не задумывался, что это означает. Просто принял как должное, что моего друга вновь вернули к остальным выпускникам, активно готовящимся к экзаменам. Конечно, ему было очень больно наблюдать за ними, осознавая, что сам недоучился совсем немного и вылетел не по своей вине. Несколько раз я почти растаскивал его и других парней, уговаривая всех успокоиться и помириться.

Когда Кэйни отдали в мужья, мы все за него радовались. Но теперь выяснилось, что многие, на самом деле, завидовали и теперь с особым изощренным наслаждением подчеркивали нынешнюю разницу в положении.

Причем, пока Кэйни собирались отдать в бордель, сочувствующих было больше, а вот когда прошел слух про ферму… Первое было ужасным местом, но, почему-то, притягивало какой-то романтично-темной аурой. А ферма… Что там может быть романтичного?

Чистенькие мальчики морщились, кривились, презрительно надували губки. И, иногда, краснея от понимания, я со стыдом осознавал, что и сам бы вел себя так же. Вот не будь Кэйни моим другом, наверное, я бы тоже старался держаться от него подальше.

Но госпожа Лайри, оказывается, не только озаботилась пристраиванием Кэйни, она еще и оплатила его последние полгода обучения! Сообщила нам об этом одна из воспитательниц, обнаружив сидящими на берегу и обозвав тунеядцами:

- Один должен помогать госпоже сдавать экзамен, второй готовиться к своему, а вместо этого они сидят тут, два попугайчика-неразлучника!

Мне сразу стало стыдно, потому что госпожа Лайри прекрасно справлялась сама, я же, порой, больше путался под ногами, чем помогал. А вот Кэйни сразу сообразил:

- Мне? Мне можно… Мне надо готовиться?!

Воспитательница залепила ему подзатыльник, совершенно заслуженный, потому что он забыл и «госпожа» добавить, и вообще вопрос задал неверно. Но простила, и мы побежали - сначала падать в ноги госпоже Лайри и благодарить ее, а уже потом…

Потом Кэйни больше не сидел без дела на берегу, болтая со мной, а если и выползал вечером, перед сном, то только чтобы назадавать кучу вопросов, уточнить то, что не понял. Зато он сразу забыл о своем позоре и отправке на хутор. Да и остальные тоже постепенно успокоились.

Если будущая жена в состояние оплатить обучение в Джордане (а уж если даже я не знал, кто именно оплачивал, пока сам не уточнил, то остальные тем более!), пусть и последние полгода, значит все не так уж и позорно, как казалось на первый взгляд. Может, и на фермах есть жизнь, условно-приличная и достойная выпускника единственного мужского высшего учебного заведения планеты.

Со всеми этими переживаниями я так замотался, что совсем забыл рассказать госпоже Лайри про Ши и его тягу к знаниям. И вспомнил, только когда мы уже летели в аэрошке домой, оставив Кэйни в Джордане и пообещав прилететь на его экзамены, чтобы оказать моральную поддержку.

Лайри:

Я даже испугалась, когда во время полета домой счастливый и спокойный Клайрис вдруг на глазах слинял в бледное несчастное нечто, и стек на колени на пол со своего места рядом со мной. Вот сидела себе спокойно, читала модный роман, который мне подсунула одна из преподавательниц, и никого не трогала, тем более этого хрупкого, Матерь, цветочка. Ну привыкла я: Рис у меня нежный и чувствительный, как тепличная орхидея. Так он раньше линял и вял по какой-то конкретной причине, а не просто так ни с того ни с сего. Хм.

- Змееныш, что ты натворил? - спросила я, отложив книгу.

- Простите! Я совсем забыл вам рассказать... Простите, - Клайрис сжался, сгруппировался так, как будто я сейчас достану из воздуха плеть и начну его пороть прямо в аэрошке. Я вздохнула, про себя трижды помянула всех его предков и по мужской, и, особенно, по женской линии.

- Рис, скажи толком, что именно ты забыл, а потом будем с прощением разбираться.