Лайриэйль Лайвджой

- Рий, да он бракованный какой-то! Что ты с ним сделала? Я всего лишь хотела поиграть, ничего смертельного, я бы с ним ласково… А этот… этот… - у нее обиженно задрожала нижняя губа. – Посмел заявить, что ему все равно! Что лучше пусть я его сразу убью! Рий!

- Успокойся, дорогуша, – да я сама в шоке! Такого точно не ожидала. Но лицо терять нельзя! – Я всего лишь хотела продемонстрировать тебе, что значит научить зверька преданности одной госпоже. Помнишь, когда мы его выкупали, он и тебе глазки строил? И еще парочке госпожей? Я на нем новую методику испробовала – предан только мне!

Матерь! Ну и чушь я несу… Но несу с уверенным видом, это главное. Ейлия уже внимает с благоговением, и другие случайные зрительницы заинтересовались… Вот же, чуть было репутацию сама себе не подпортила.

Кто ж знал, что с этой полоумной зверюшкой так выйдет!

Лежит на столе, где девчонка его бросила. Голый, зареванный.

И взглядом меня ест, а в глазах… столько всего, что я даже разбираться не хочу.

Надежда. Мольба, боль… ужас отступающий.

Лежит и слезами давится - при мне рыдать не смеет. Уфф. А то я уж испугалась было, что ему совсем крышу сорвало.

Подошла вплотную, склонилась над ним, запустила пальцы в волосы. Погладила ласково, пропустила локоны между пальцев и сжала горсть волос в кулаке, дернула, вывернула ему голову под неудобным углом.

Ну, звереныш, вспомним, чему я тебя учила?

- Тебя кто, паршивца, учил госпожам грубить? – почти ласково прошептала ему в лицо. – Кто тебе позволил меня позорить, маленький засранец?

Ну вот, что такого хорошего я ему сказала?

Почему он вместе с ужасом поливает меня совершенно ненормальным восторгом из всех щелей??? Тянется за моей рукой, выгибается, словно я его не за волосы деру, а фантастически ласкаю.

Пальцы помимо воли разжимаются, вместо рывков снова перебирают светлые прядки. Немного влажные, шелковистые…

И приказывать ему возбудиться уже не надо. Скорее драть паразита за то, что сделал это без разрешения.

- Плохой мальчик, – это я мурлычу уже почти помимо собственной воли.

Матерь, он даже в самом начале так меня не заводил, как сейчас!

- Плохих мальчиков что?

- Надо наказывать, госпожа… - стонет он и непроизвольно облизывает пересохшие губы. Пухлые, розовые, если провести по ним пальчиком – нежные-нежные.

Боится? Наслаждается? И… А это еще что за выражение у нас на мордашке проявилось?

- Но вы же меня отдали… я теперь не ваш… - ах ты, хитрый засранец!

- Ты думаешь, это помешает мне забрать тебя и всыпать так, чтобы неделю не сиделось? – вот чего я улыбаюсь? Ему улыбаюсь!

- Нет, госпожа… - хммм, взгляды у него как-то так незаметно перестали быть телячьими. Полыхают, как бы ни обжечься! Это – мой кукленок? Не верю… надо разобраться! – Вы можете делать со мной все, что вам угодно… всегда, - и глазки прикрыл ресничками.

А меня словно черти вилами в бок пихают, не удержалась:

- И подарить, кому захочу?

Ресницы мокрым частоколом мне навстречу, и тусклое гаснущее пламя из-под них.

- Да, госпожа… если захотите убить, – я с радостью… только прикажите…

- Я сказала подарить, а не убить, – я уже почти лежу на нем, опираясь локтями на расцарапанную в кровь грудь, а он даже не вздрагивает.

- Это все равно, – ну, прямо хоть стену строй из этих камней, что в голосочке откуда-то прорезались… оборонительную! - Я не смогу без вас жить, госпожа…

- Ну хватит, – решила я завязывать с трагедией, – Прикажу, значит сделаешь. А пока…

Я выпрямилась, обеими руками проведя вдоль его тела, от плеч к бедрам. Ласково, нежно, наслаждаясь его податливостью.

И тут же резко шлепнула по внутренней стороне бедра.

Он понял без слов. Все же не зря я полгода его дрессировала. Согнул ноги в коленях и развел в стороны. Ейлия из него анфаллос так и не вынула, ручка так и торчит между гладких ягодичек.

Я отступила на шаг и полюбовалась.

А потом так же молча подала ему знак перевернуться на живот. И снова несколько мгновений наслаждалась видом.

Как он так умудрился? Я же это тело наизусть выучила, до последней складочки! Где больнее всего. Где приятнее. Как его поставить, чтобы мне больше понравилось.

А сейчас это, вообще, неизвестно что и сбоку бантик! Словно другой зверек!

Когда он научился так соблазнительно выгибаться и смотреть при этом из-под руки, украдкой, но так, что я прекрасно вижу, и глазищи при этом… самые что ни на есть паразитские глазищи! Да за один только взгляд этот драть его по соблазнительной заднице без перерывов на обед и ужин!

Где все это было раньше и откуда взялось сейчас??? У него от стресса какие-то детальки в мозгу перегорели, и их заменили на другие, из новой партии?

Руки сами тянутся погладить все еще мелко подрагивающие полушария. Ой, так у него вибрация в анфаллосе так и включена! Ни фига ж себе… кукленочек мой, ну ты и… терпению я тебя точно научила!

Молочно-белая кожа под пальцами плавится от удовольствия, даже когда я перестаю гладить и с размаху впечатываю ладонь то в одну ягодицу, то во вторую. А потом ногтями по розовому отпечатку, по контуру. С силой, до царапин.

И стоны, потому что молчать я не приказывала.