Лайза Миннелли. История жизни

«Лучшая нога» обернулась для Лайзы худшей, так как начинающая актриса сломала собственную ногу на репетициях. Премьеру пришлось отложить, а сама Лайза отпраздновала свое семнадцатилетие в больнице. Наконец, 2 апреля 1963 года, состоялась премьера, вызвавшая такой ажиотаж и столпотворение, что не обошлось без вмешательства полиции. Три места в первом ряду были зарезервированы для Джуди, Дорны и Джои. И хотя в день премьеры они предпочли остаться в «Отеле Палас», тем не менее послали Лайзе бутылку шампанского.

Отсутствие Джуди отнюдь не обескуражило продюсеров — их предчувствие, что звезда непременно даст о себе знать, подогревало зрительский интерес ничуть не меньше, чем если бы звезда действительно почтила спектакль своим присутствием. Когда на следующий день Джуди все-таки появилась, в сопровождении толпы фотографов, пресс-агентов, репортеров и прочих прихлебателей, безумствам поклонников не было предела.

Сама Джуди заявила: «Я проплакала все глаза. Я так горда за свою дочь. Ведь она добилась успеха благодаря исключительно собственным усилиям».

И хотя это был еще не Бродвей, спектакль привлек к себе внимание прессы, правда, отклики критиков оказались довольно противоречивыми, но даже несмотря на это продюсеры остались довольны.

Джуди делала вид, что не желает вмешиваться, однако не смогла удержаться и принялась давать наставления. Она потихоньку помогла с рекламой спектакля, попросив своего приятеля Джека Паара пригласить Лайзу принять участие в его телепрограмме «Сегодня Вечером».

В свойственной ему остроумной манере Паар представил «Диджу Ленгард» — что, конечно же, является анаграммой «Джуди Гарленд» — в качестве армянской певицы. Лайза своим пением покорила зрительскую аудиторию. И лишь тогда Паар раскрыл подлинное имя своей таинственной гостьи — Лайза Миннелли. Это было ее первое значительное появление на телевидении, причем прошло оно весьма успешно. Разумеется, оно также подогрело интерес к ее спектаклю.

Гвоздем программы оказался сольный номер, когда Лайза исполняла «Ты создан для любви», написанный для нее Хью Мартином и Ральфом Блейном. Номер оказался столь удачным, что позднее было продано около полумиллиона синглов, выпущенных фирмой грамзаписи «Каденция», что, в свою очередь, повлекло за собой лавину заманчивых предложений для самой исполнительницы.

Вот как описывает репортер газеты «Уимин Веар Дейли» Мартин Готтфрид ту страсть, с которой певица исполнила «Ты создан для любви»: «Примерно за пять минут до последнего занавеса Лайза Миннелли, стоя в одиночестве на сцене, исполняет новый номер, который называется «Ты создан для любви». Готов поспорить, закрыв глаза, вы наверняка подумаете, что слышите юную Джуди Гарленд. Если же предпочтете держать глаза открытыми, то все равно ощутите, как у вас по коже бегают мурашки. Ничто другое во всем спектакле не сравнимо с этими пятью минутами, исполненными талантом и чувством».

Как ни странно, первый альбом Лайзы «Ты создан для любви» пользовался гораздо большим коммерческим успехом, чем все ее последующие записи, и причина видится в том, что никакая грамзапись не в состоянии передать эффект присутствия Лайзы за сцене. Эта ее песня лишь еще раз подтвердила истину, что шоу-бизнес — это, в сущности, тесный мирок. Хью Мартин и Ральф Блейн писали также песни для Джуди, для ее мюзикла «Встретимся в Сент-Луисе».

И хотя гипс на ноге первоначально лишил Лайзу возможности выступить с танцевальными номерами, в целом отзывы критиков оказались весьма доброжелательными. Например, Роберт Колман из «Нью-Йорк-Миррор» ограничился следующим замечанием: «Лайза великолепна! Она вся искрится энергией»; Джеймс Дэвис из «Нью-Йорк Дейли Ньюс» рекомендовал посмотреть спектакль по другим соображениям: «Лучшую ногу» несомненно стоит посмотреть, чтобы в один прекрасный день вспомнить, что на ваших глазах состоялся дебют Бродвейской звезды».

А Джордж Оппенгеймер, несколько более сдержанный в своих оценках, писал в «Ньюсдей»: «Юная мисс Миннелли, едва выпорхнув из школьных стен, пока что не в состоянии тягаться с матерью как исполнительница, но у меня есть все основания полагать, что вскоре и это ей будет по силам. Во всем остальном же Лайза сильно напоминает Джуди — не только внешностью и манерами, но и какой-то природной ранимостью. Так и хочется подняться на сцену, обхватить ее за плечи и сказать, какая она молодчина».

То был весьма прозорливый взгляд на мать и дочь по меньшей мере по двум причинам. Во-первых, Оппенгеймеру удалось тонко подметить важную черту характера, которую они обе приоткрывали на своих концертах и которая составляла сердцевину их личной жизни. Это то, без чего невозможно понять их судьбу. Обеих женщин отличала ранимость, и обе они научились в отношениях с окружающими использовать эту свою черту себе же во благо. Джуди обычно называла это «сочувствием», говоря, что только тем и занимается, что «проявляет сочувствие». Собственно говоря, она пользовалась этим своим качеством, чтобы, вызвав сострадание окружающих, добиться своего.