Лакей Богов 4

— На фурин4 похоже, — честно заявил Ёсихико. Правда, если фурины делаются из металла, то звуки этой кандзаки напоминали скорее звон какой-нибудь сувенирной поделки с южных островов.

— Если она из эпохи Камуяматоиварэбико-но-микото, то наверняка принадлежала кому-то знатному, — Когане повёл ушами, прислушиваясь к звону. — Возможно, её специально сделали такой, чтобы она оповещала о появлении хозяина.

— Оповещала?

— Чтобы все знали, что рядом важный человек. Услышав этот звон, люди должны уходить с дороги и падать ниц, иначе для чего ещё делать кандзаси звенящей?

— Понятно, — Ёсихико закивал, довольный объяснением. — То есть, это в некотором смысле колокольчик…

Ему вспомнилось, что когда в исторических фильмах сёгун идёт в свой гарем, слышен оглушительный звон колокольчиков. Возможно, смысл этого звона примерно тот же.

Ёсихико снова нагнулся к кандзаси и осмотрел её получше. Даже на взгляд современного человека это была искусная работа.

— Происхождение этой кандзаси покрытом мраком, но одно я знаю точно.

Вдруг Ёсихико заметил, что руки смотрящего на шпильку Амэномитинэ-но-микото немного дрожат.

— Это очень страшная вещь, — прошептал бог. — Я до ужаса боюсь её, но не знаю, почему. Как только я думаю о ней, страх сковывает меня до глубины души.

С этими словами Амэномитинэ-но-микото часто задышал, схватился за грудь и упал на колени. Очки слетели с головы и с глухим стуком ударились о платформу.

— Эй, ты чего?

Ёсихико положил руку на спину бога и удивился, насколько худым и слабым оказалось тело под белой накидкой.

— Я в порядке… Со мной такое иногда бывает, когда я думаю про кандзаси…

— Такое?..

Ёсихико подождал, пока дыхание бога не вернулось в норму. Амэномитинэ-но-микото говорил так, будто привык к таким приступам, но как ни крути, бог не должен так реагировать на мысли о кандзаси.

Ёсихико забрал украшение у Амэномитинэ-но-микото и сам осмотрел его. Ничего зловещего в кандзаси вроде бы не было, но наверняка это и правда непростая вещь, раз хранится у бога.

— Возможно, эта кандзаси принадлежит той женщине из сна… — сказал Амэномитинэ-но-микото, медленно поднимаясь.

Он улыбнулся Ёсихико, давая понять, что с ним всё в порядке. Магатама ожерелья тускло сверкнули.

— Быть может, она просит меня не забывать нечто, связанное с моим страхом перед кандзаси.

— Но ведь… это всего лишь сон.

Ёсихико положил кандзаси в шкатулку и вытер проступивший на лбу пот. Не факт, что сон бога как-то связан с реальностью. А если ему постоянно снится одно и то же, возможно, ему нужен не лакей, а психолог.

— Да, это сон. Но почему я вижу в нём точно такую же кандзаси? Моя кандзаси такая же, как у той женщины, и я почему-то очень боюсь этого украшения. Всё это не похоже на совпадения.

— Может, и так… — проворчал Ёсихико в ответ.

Отчасти он понимал, что в этом может быть какой-то смысл. А может, кандзаси просто появляется в снах Амэномитинэ-но-микото, потому что тот хорошо знает эту вещь.

— Я небесный бог, спустившийся на землю ради защиты Нигихаяи-но-микото. Я бог-предок Киикокудзо. Мне должно быть стыдно за необъяснимый страх и мысли о женщине из сна, поэтому я не могу никому рассказать об этом — ни другим богам, живущим в храме, ни тем богам, что заходят в гости. Вот почему я не смог озвучить заказ в храме.

Амэномитинэ-но-микото опустил плечи, и Ёсихико посмотрел на него со смешанными чувствами. Теперь он начал отчасти понимать, что для бога это вопрос гордости. Он старался быть достойным богом, и именно поэтому был скован множеством ограничений. А причина потери памяти всё та же — нехватка почтения со стороны людей. В мире слишком многие люди лишь просят богов об одолжениях, и это положение довело Амэномитинэ-но-микото до отчаяния.

— Я бог, которому посвящён целый храм, и должен вести себя подобающим образом. Однако вместо этого я… — Амэномитинэ-но-микото подобрал солнцезащитные очки и вздохнул. — Наверное, мне должно быть стыдно называть себя богом, когда я не могу разобраться с такими делами. Я потерял память, не могу даже вспомнить, что именно не должен называть, и не могу победить свой непонятный страх…

— Ну ладно тебе, не убивайся так…

— Нет! Это крайне серьёзно! — отмахнулся Амэномитинэ-но-микото от попыток успокоить его. — Подумай сам! Как бы ты относился к главному богу храма, узнав, что он забывчивая бестолочь?!

— Но ведь это из-за нехватки уважения со стороны людей…

— Вероятно, это действительно одна из причин, но разве уважающий себя бог будет винить в этом всех людей?!

— Ну, за богов я говорить не могу… — Ёсихико растерялся, ошеломлённый напором Амэномитинэ-но-микото.

Внутри консервативный ниндзя-бог оказался крайне серьёзной личностью. Таких собеседников лучше не раздражать.

— Во всём виновато моё бессилие. Это мне не хватило дисциплины и тренировок. Я не могу смотреть в глаза жителям Кинокуни!

— Разве дисциплина и тренировки тут помогут?.. — шёпотом спросил Ёсихико у Когане, пока Амэномитинэ-но-микото предавался самобичеванию. Ему показалось, это всё равно что пытаться прогнать болезнь усилием воли.