Лакей маркиза де Сада, или Каталог Латура

"Прощай пристойность! Прощай честь! Руссо, Вольтер, вам есть чему у меня поучиться! Вы ошибаетесь, рассуждая о добродетели, рассуждая о разуме и возвышенных идеалах, а также утверждая, что доброта - это единственный путь к счастью. Вы должны были показать нам, что жестокость сильнее добродетели. Ибо только так можно возбудить в читателе интерес. Да-да, покажите нам женщину, которая насилует своего сына. Убивает его. Отправляет свою мать на виселицу и выходит замуж за собственного отца. Но так писать вы не смеете. Не можете. К сожалению, у вас недостает таланта увидеть, что природа - это жестокая машина. В ваших мелочных произведениях нет ничего по-настоящему ценного. Ваши сентиментальность и пристойность фальшивы. На вас уже легла тень таланта месье де Сада. Прощайте!"

Рамон неожиданно заметил, что не может пересказать небольшую историю, которую только что прочитал. Мысли его витали далеко, они привели его к совсем другой истории. Он читал слова, но, должно быть, в то же время сочинил нечто свое, ибо в рассказе де Сада не могло говориться о том, что Рамон только что прочел. Он отложил рукопись. Закрыл ненадолго глаза. Эта работа была испытанием, но скоро оно будет позади. Глупо терять рассудок из-за какого-то сочинителя. Рамон выпрямился в кресле и начал медленно листать страницы назад. Потом сосредоточился и снова принялся за чтение. Все повторилось. Он опять прочитал ту же историю и понял, что вовсе не был сбит с толку, напротив, перед ним лежал текст, который мог помочь ему разгадать таинственную личность убийцы. Рамон перечитал несколько абзацев:

"Я не получила ответа на свои многочисленные вопросы. Для этого удовольствие, испытываемое министром, было слишком сильно.

- Мадемуазель! - воскликнул министр, мой любовник, и поманил меня к себе.

Он ласкал ягодицы епископа и в то же время хлестал кнутом старую женщину, подвешенную на ремнях к потолку. Епископ же направил свой член в анус юной Розарии. Министр протянул мне кнут:

- Начинайте, дорогая. И не жалейте сил. Подчиняйтесь только наслаждению, ибо нет ничего более святого, чем наслаждение.

Я хлестала его. Унижала и с улыбкой на губах причиняла ему боль. А потом уже позволила мужчинам делать со мной все, что они хотели, лишь бы они обращались со мной как с последней продажной девкой. Чем глубже я погружалась в грязь и позор, тем острее было испытываемое мною наслаждение и тем сильнее была радость.

На другое утро я шла через лес в чужой стране, позволяя ветру охлаждать мои ноющие члены. Выйдя на поляну, я увидела нечто потрясшее меня. Дорогой читатель, ты, конечно, уже понял, что мне не чужды жестокие извращения и что даже в самых гнусных действиях можно найти наслаждение. Однако открывшаяся мне случайно картина потрясла меня до глубины души.

Маленькая фигура в треуголке склонилась над человеком, распятым между четырьмя столбами. Язык жертвы был вырезан и валялся на земле рядом с ней. Несчастный издавал какие-то булькающие звуки. Невысокий палач держал в руке скальпель и невозмутимо трудился над тем, чтобы обезглавить свою жертву.

Жертва извивалась, она явно жаждала смерти. Эта жажда смерти отражалась и на лице палача. Меня словно пригвоздило к земле за низкими ветвями деревьев. Я не смела пошевелиться. Почти целый час палач не позволял своей жертве умереть. Но, даже охваченный злом, он не потерял спокойствия. Вид у него был довольный. Иногда он негромко вскрикивал. Он был целиком поглощен своим делом. Одержим этим жестоким удовольствием. Наконец изящным движением он перерезал жертве горло. Сделав надрез от уха до уха, он снял кожу с лица еще живого человека. После чего начал препарировать мозг...

Я пошла домой, потихоньку собрала свои вещи и покинула эту чужую страну и министра, понимая, что должна забыть все виденное и слышанное и вернуться на стезю добродетели".

Описание было слишком похоже на modus operandi убийцы, чтобы счесть это сходство случайным. Рамон рывком встал из-за стола. Он думал: если я не наделаю ошибок, то найду его, а уже тогда, поймав убийцу, смогу отдохнуть.

***

После месяца свободы маркиз был арестован в Лакосте. Рамон стоял в камере номер шесть Венсенской тюрьмы и ждал, когда стражники введут маркиза. Он любовался красивым видом, открывавшимся из окна, крепостными рвами и деревьями, что окружали белые стены замка. Маркиз сразу же стал браниться. Он выкрикивал богохульства и размахивал руками.

- Суд в Эксе оправдал меня. И тем не менее меня опять привозят сюда. Почему? На основе показаний этой сумасшедшей дуры. Мадам президентши. И таких же идиотских lettre de cachet. Об этой клике можно сказать то же, что Пирон* сказал о Французской Академии: "Вас тут сорок человек, а ума у вас только на четверых".

* Пирон (1689-1773) - французский поэт.

Маркиз фыркал, жестикулировал и гримасничал. Но Рамон не позволял себе раздражаться.