Лаки

Когда Иден хотела, она могла быть самой нежной женщиной в мире. Она могла сделать так, чтобы мужчина почувствовал себя королем, увидел весь мир лежащим у своих ног. За три прожитых вместе года хорошее все же перевешивало плохое. И секс был великолепен. Иден, с ее тоненькой фигуркой, длинными шелковистыми волосами, мордашкой сердцевидной формы и загадочными глазами цвета топаза.

Она была убийственно хороша собой. Ленни никогда не мог насытиться ее экзотической красотой.

Как будто услышав его мысли, ее бледно-розовый «сандерберд» бесшумно подкатил и остановился рядом. Она опустила боковое стекло и улыбнулась. Ее глаза скрывали солнечные очки, как у Жаклин Онассис, волосы убраны под шелковой косынкой.

– Привет, Ленни, – нараспев сказала она хрипловатым голосом, как у актрисы Лаурен Бакалл. – Ты уже, наверное, меня не ждал?

Матт Трайнер не проявил себя истинным джентльменом. Он встретил Джесс на автомобильной стоянке, как они и договаривались, отвез ее в ресторанчик с полинезийской кухней, накачал до бесчувствия, а затем отвез ее в свою квартиру и попытался овладеть ею.

Джесс не возражала.

Она и не знала, что происходит.

Едва переступив порог, Джесс рухнула на кушетку и заснула. Матт задрал ей юбку, стащил с нее трусики и уже собрался войти в нее, когда в нем заговорила совесть. «Что я делаю!» – спохватился он.

В панике он начал лихорадочно натягивать на нее трусы и оправлять юбку. Он чувствовал себя последним подонком.

Постанывая от стыда, он осушил стакан виски и вознес молитву, чтобы она никогда не узнала, что он едва не совершил такую мерзость. Затем Матт накрыл ее ковром из шкуры леопарда и в волнении заходил взад и вперед по квартире.

Джесс пришла в себя в пять тридцать утра. Проснувшись, она громко выругалась, потребовала ключи от его машины и выбежала в разгорающийся свет утра, бросив на ходу:

– Я оставлю ключи под передним сиденьем.

Матт был сражен на месте. Он ожидал, даже предвкушал сцену, как в фильме с участием Дорис Дэй и Рока Хадсона.

Дорис (в ужасе). О Господи! Что случилось? Скажи мне сейчас же. Между нами... что-нибудь произошло?

Рок (с мужественной знающей улыбкой). Что именно произошло?

Дорис. Не мучь меня. Ты знаешь, что я имею в виду.

Рок (ласково). Конечно,нет. За кого ты меня принимаешь?

Дорис (с облегченuем u благодарностью.) За очень хорошего человека.

Затемнение.

А теперь она ушла. И даже ни о чем не спросила. Или ей все равно?

Он прошел на свою сверкающую нержавеющей сталью кухню и насыпал в чашку растворимого кофе. У него ныла спина – слишком много сегодня наклонялся. И глаза резало. Слишком большое напряжение.

Она, наверное, теперь вообще с ним не станет разговаривать.

– Я знал, что ты придешь, – сказал Ленни, хотя ничего такого он не знал. Он пересел из своей машины в ее «сандерберд». На Иден было узкое летнее платье и босоножки на высоком каблуке. Он протянул руку и снял с нее очки. Сегодня она не воспользовалась косметикой, но все равно выглядела прекрасно.

– Эй, – сказал он, прикоснувшись к ее волосам под косынкой. – Я рад видеть тебя.

Она ответила ему долгим и пристальным взглядом.

«Привет, Ленни. Ты – неожиданность, но приятная».

Она знала его слабые струнки – всегда знала.

– Может, поедем на берег, – предложила она. – И ты расскажешь, что ты здесь делаешь.

«Иден, я приехал сюда, чтобы снова любить тебя. И черт с ней, с моей карьерой».

– Отличная мысль. Давай я поведу машину, – ответил он, стараясь говорить небрежным тоном.

Она кивнула.

Ленни обошел вокруг машины, а она, не вылезая, пересела на место рядом с водителем.

Мексиканка-проститутка вновь вышла из тени и торжествующе улыбнулась.

– Что, милашка, передумал? – крикнула она. – За двадцать баксов мы оба окажемся в раю.

Ленни даже не посмотрел в ее сторону и уселся за руль. Иден подвинулась поближе к нему.

– Я скучала по тебе, мужчина, – нежно проворковала она и положила руку ему на бедро.

Он не мог скрыть своего возбуждения.

Они промчались по бульвару Сансет, за восемь минут оставили позади Брентвуд, за двенадцать – Палисадс и еще через двадцать уже неслись по дороге вдоль Тихого океана, присматривая местечко для остановки.

Иден болтала, не закрывая рта, рассказывала ему о своих ролях.

– Я постоянно работаю, – исповедовалась она. – Наверное, я оказалась лучшей актрисой, чем ты думал.

Он не хотел касаться этой темы.

Они остановились на краю обрыва и пошли к океану.

Стояла великолепная ночь. Ярко светила луна, и океан простирался гладкий, как зеркало. Они брели вдоль берега, держась за руки, как только недавно влюбленные, обдаваемые брызгами прибоя. Потом, как старые любовники, они упали на песок и с радостью нашли и узнали давно знакомые места на теле друг у друга.

Она обвила свои длинные ноги вокруг его шеи и раскачивалась в такт его движениям, как будто хотела, чтобы это длилось вечно.