Лаки бессмертный. Гексалогия (СИ)

Идти пришлось вверх по склону, даже не идти, а иногда карабкаться по каменным уступам, хватаясь за корневища и ветки. Грибов он не встретил, зато наелся каких-то сизых, терпких ягод. Через час живот скрутило так что идти не стало возможности. Рвота и понос терзали Лаки почти два часа попеременно. Рот пересох и все тело дрожало. Свернувшись в клубочек он лежал на боку, обхватив живот руками и ругался на себя последними словами. Впрочем через час примерно все улеглось. Вернулись голод и жажда.

На ночь Лаки обосновался в небольшой пещерке на склоне, с видом на долину реки и страдая от жажды с трудом забылся.

Проснулся рану утром и весело провел время вылизывая росу с травы и листьев. Теперь он жалел о том что не вернулся к челноку опять. Вода рядом и грибы съедобные встречаются…

К полудню он выбрался из леса и оказался на каменистом голом склоне. Дальше скалы стояли стеной и без веревок и горного оборудования нечего было и думать их преодолеть.

Лаки двинулся параллельно скальному отрогу, мечтая о глотке воды и кусочке черствой лепешки.

Через час он выбрался к ручью падающему со скалы небольшым, но шумным водопадом и напился до отвала.

Сидел долго на камушке, щурился на заходящее солнце и слушал как плещется вода в животе.

Впервые за эти дни подумал про Стефанию.

«Надеюсь она в лучшем положении сейчас чем я».

О будущем Лаки старался не думать. Вот выйдет из гор на равнину, тогда и подумает что делать дальше.

Потом он спустился к деревьям, наломал лапника и устроил селе ложе, колючее, но мягкое… Сны к нему приходили сумбурные и безсвязные, так что проснувшись, он ничего не смог вспомнить. Оставалось только тягостное чувство что ночной бред продолжится и при свете дня.

Напился воды и отправился дальше по кромке между скалами и лесом.

Через некоторое время он понял что идет вниз по склону. Остановился, огляделся. Слева каменная стена отвесных скал, справа смешанный лес, вцепившийся изо всех сил в каменистые склоны. Иного пути не оставалось.

В полдень он спустился к реке, но только ниже по течению, потом учуял дым и встретил эльфийского старика.

…Старик поднял костлявую руку и отвел седые, грязные волосы в сторону.

«Уши эльфийские, острые…»

— Как называется ваше племя, старик и как твое имя?

— Старый Лон меня зовут в племени.

— А когда был молодым-как звали?

Старик ухмыльнулся.

— Звали — «Молодой Лон». Теперь ты доволен человек без имени?

— Один человек с равнины рассказывал мне про таинственное место в горах где была лаборатория или иной тайный исследовательский центр, который разрушили имперские десантники. Где это находится?

Старик пожал плечами.

— Мы и слов то таких не знаем.

— Откуда же вы взялись здесь, ушастые?

— Пришли со звезд, как все люди.

— Отчего же сидите в этих диких местах?

— Плохие люди живут на равнинах и нам с ними нечего дышать одним воздухом.

Есть сказание о Шани, которая ушла к круглоухим, полюбила и понесла от одного из них.

— И что же дальше?

— Когда она родила младенца, ее отдали ветру, а младенца отнесли отцу, чтобы чужое семя не портило нашей крови.

— Отдали ветру?

— Она шагнула с уступа в Ветреном ущелье, дна которого не видно даже в яркий полдень. Ветер забрал Шани. Она стала невестой ветра.

— Жесткая у вас политика против ассимиляции?

— Не знаю таких слов! — упрямо буркнул старик. — Ступай своим путем незнакомец без имени! А мы пойдем своим.

— Долго в своих горах вам не просидеть. Компании с севера строят железную дорогу через горы. Скоро вашей добровольной изоляции конец. Привезут сюда ружья, водку и венерические болезни. Цивилизация вас отымеет по полной программе, ушастые!

— В твоих непонятных словах я чувствую оскорбление.

— Правильно чувствуешь.

Лаки надел на плечи ранец, повесил на шею лазган. Оружие в порядке и патроны на месте. Револьверы сунул в карманы куртки.

«Как я соскучился по этим железякам!»

— Удачи, Старый Лон, она тебе потребуется больше чем мне.

Лаки сделал десять шагов, когда сзади послышалось шумное дыхание. Старик его нагнал. Дышит тяжело, но морда все такая же невозмутимая.

— А если я покажу то место в горах с дырами, ты расскажешь мне про эту самую железную дорогу?

Четвертая глава

Костер вкусно хрустел сухими сучьями, которые то и дело размеренно подбрасывал Старый Лон.

Запас сухого дерева для костра был рядом-солидная кучка. В лес не надо идти и бродить в сумраке тоже не надо.

На поляне, у ручья два шалаша накрытых пологами из звериных шкур, мехом внутрь, чтобы от росы не промокли-как объяснил старик.

Старый Лон оказался замечательным проводником. Как он находил удобные спуски и подъемы, а также ручьи с холодной и вкусной водой без карты и компаса и без карманного навигатора?

К ручью на поляну возле сумрачного елового леса он вывел Лаки как по часам к тому времени когда солнце не только скрылось за горами, но и когда облака на закате уже отгорели малиновым закатом.

Кто-то, еще до их появления сложил эти шалаши, натаскал сухих сучьев из леса и развел костел на пятачке, выложенном из ровных камней.

Рядом, под грудой камней в кожаной торбе оказалось вяленое мясо. Чертовски жесткое…