Лакомый кусочек

Мэриан почувствовала, что у нее лопнул шов под мышкой. Она представила себе, как красное платье разваливается на куски и куски летят в снег, точно перья. Тротуар кончился, они бежали, скользя вниз по дороге, приближаясь к какому-то забору; на заборе висел большой черно-желтый знак с надписью «Опасно». Мэриан со страхом подумала, что сейчас они проломят забор и полетят в невидимую бездну, — она даже увидела, как они будут падать, точно автомобили, летящие в пропасть в фильме с замедленной съемкой. Но в последнюю секунду Дункан свернул, и они обогнули забор и побежали по узкой гравиевой дорожке между двумя крутыми склонами, быстро приближаясь к пешеходному мостику у подножия холма; вдруг Дункан остановился, и Мэриан, поскользнувшись, налетела на него.

У нее кололо в боку и кружилась голова от свежего воздуха. Они дошли до мостика и привалились к его бетонным перилам. Мэриан облокотилась на перила, отдыхая. Перед ней, на уровне ее глаз, стояли верхушки деревьев, переплетались лабиринтом ветви, концы которых желтели и розовели от набухших почек.

— Мы еще не дошли, — сказал Дункан и потянул ее за руку. — Вниз пойдем.

Он повел ее через мост. За мостом шла вниз едва заметная тропинка: вереница грязноватых следов на снегу. Они осторожно спустились по этой тропинке, ступая боком, чтобы не поскользнуться, — словно дети, которые учатся спускаться по ступенькам. С сосулек, наросших на нижней стороне моста, на них капала вода.

Когда они оказались на самом дне оврага, Мэриан спросила:

— Ну что, пришли?

— Нет еще, — сказал Дункан. Он пошел по дну оврага, прочь от моста. Мэриан хотелось отдохнуть, но посидеть здесь было не на чем.

Они были в одном из оврагов, пересекавших окраины города, но в каком именно, она не знала. Ей случалось гулять в овраге недалеко от ее дома, но здесь она никогда не бывала; овраг был узкий и глубокий, вокруг него стояли деревья, которые словно кто-то воткнул в снег, чтобы не рассыпались сугробы. Высоко возле верхнего края оврага играли дети. Мэриан видела яркие куртки, синие и голубые, и слышала отдаленный смех.

Они шли по узкой тропинке. Кто-то уже ходил здесь до них, но не очень часто. Временами Мэриан замечала на снегу отпечатки, похожие на конские копыта. Дункан не оборачивался: она видела лишь его сгорбленную спину и ноги, поднимавшиеся со снежного наста. Ей хотелось, чтобы он обернулся, ей хотелось увидеть его лицо; его спина ничего не выражала, и это смущало Мэриан.

— Скоро сядем, отдохнем, — сказал он, словно отвечая на ее мысли.

Она не видела, где они могли бы присесть. Очевидно, летом дно оврага покрывала буйная растительность; торчавшие из снега сухие, твердые стебли царапали одежду; Мэриан узнала золотарник, ворсянку, репейник; скелетоподобные останки других растений трудно было распознать. Стебли репейника были увенчаны множеством бурых колючек, ворсянка выставляла шипы, темные, точно старое серебро; тут было целое поле переплетавшихся растений, в общем, весьма однообразных. Поле кончалось у подножия отвесного склона: по верху оврага стояли дома. Самые беспечные — совсем рядом с обрывом, края которого были прорезаны поперечными трещинами. Ручей, бежавший когда-то по дну оврага, ушел под землю.

Мэриан оглянулась. Овраг шел дугой, но изгиб был невелик, и она не заметила его, пока не посмотрела назад. А впереди виднелся еще один мост, побольше. Они шли не останавливаясь.

— Мне нравится здесь зимой, — услышала она голос Дункана. — Раньше я приходил сюда только летом. Здесь так густо растет трава, что ничего не видать. И повсюду крапива. Тут свое народонаселение: под мостами спят алкоголики, в траве играют дети. Где-то тут даже построена конюшня. Мы, кажется, идем по одной из тропинок, проложенных верховыми. Летом я сюда прихожу, потому что здесь не так жарко. Но зимой тут, оказывается, даже красивее: под снегом не видно мусора. Весь овраг завален всякой дрянью, как свалка. Людям почему-то нравится сваливать мусор в такие места, где еще сохранилась природа… Старые шины, консервные банки…

Мэриан не видела его лица, не видела губ, которые все это произносили; голос словно рождался в воздухе и тут же умирал, уходил в снег. Они дошли до более широкой части оврага, где из снега торчало меньше стеблей. Дункан свернул с тропы, под его ботинками затрещал наст; она тоже свернула и вслед за ним поднялась на небольшой холм.

— Пришли, — сказал Дункан. Он обернулся, помог ей сделать последний шаг и стать рядом с ним. Мэриан глянула под ноги и в ужасе отступила: они стояли на самом краю огромной круглой воронки, по стенам которой спиралью шла дорога, спускавшаяся в глубину, к далекой, запорошенной снегом площадке. На противоположной стороне воронки, примерно в четверти мили от них, стояло длинное черное строение, что-то вроде сарая. Все было пусто, заброшено.

— Что это? — спросила она.

— Здесь делают кирпичи. Там, внизу, добывают глину, и по этой дорожке ее на машинах поднимают наверх.