Лакуна

Зашел в подъезд, автоматически заглянул в почтовый ящик, как делал в обычной жизни каждый вечер, возвращаясь с работы, и разочаровано вздохнул: сквозь дырочки не проглядывал ни один листочек! Даже замер на мгновение, чтобы понять: это хорошая новость или плохая? А чего он собственно ждал? Газет не выписывает. Писем? Он давно перешел на переписку, что личную, что деловую по Интернету. Квитанций об оплате? Но ведь, выбирая тариф для телефона, он остановился на повременке. А раз дома никого не было столько времени (все же сколько?), то и платить не за что. Что касается коммунальных долгов, предпочитал переводить деньги вперед, сразу за год, да еще с запасом, вдруг расценки поменяются.

Хромов нажал на стертую до белизны кнопку панели. Двери лифта тут же распахнулись: он был первым, кто поднимался вверх в час "всеобщего спуска на работу". На лестничной площадке так же пусто. Денис остановился у двери, на дерматине на расстоянии полуметра от пола "прочерчена" черная полоса: Джин, нетерпеливо топтавшийся у порога после каждой прогулки, обязательно терся носом о кожаную поверхность в одном и том же месте.

Как хорошо, что в лакуне Хромов постоянно носил в кармане ключи. Как надежду на возвращение, как талисман. И теперь заветный кусочек железа легко утонул в скважине.

"Я — ДО-МА!" — громко, медленно слог за слогом выкрикнул Денис.

Сможет ли он определить, как долго отсутствовал? Все предметы на своих местах. Даже костюм с белой рубашкой и галстуком по-прежнему ждали на спинке стула, приготовленные к несостоявшемуся собеседованию. Парень провел пальцем по столешнице, рядом с телефоном. На поверхности "нарисовалась" светлая дорожка. Пыль. Много. Но ее всегда достаточно в городе. Она не индикатор времени. А что индикатор? На столе замерли электронные часы, кончился заряд батарейки. Но как давно? Денис резко смахнул трубку с телефонного аппарата и набрал "100". Затрещало, захрипело, и через мгновение автоматический голос с женским тембром объявил: "Точное время — восемь часов пятьдесят восемь минут пятьдесят шесть секунд". Точнее не бывает. Но абонента не интересуют столь мелкие составляющие вечности как часы и секунды, хотелось бы узнать порядковый номер года.

Есть еще одна подсказка — Денис отправился на кухню и включил радиоприемник. "Здр-р-авствуй, любимый город, — прорычал из динамика оптимистичныйй баритон. — Здр-р-раствуйте все! Сегодня вторник, 20 июня". Приятно, что любимая радиостанция на месте, там же любимый ведущий, который подсказал про день недели и число. Но как быть с годом?

"Спросим у всемирной сети", — улыбнулся хозяин квартиры, желающий знать, сколько он отсутствовал, и включил компьютер. Экран приветственно замигал, расставил в привычном порядке разноцветные иконки на "рабочем столе", но больше ничего предложить не смог. За выделенку, в отличие от коммуналки, Денис платил каждый месяц. Поэтому доступ к мировому кладезю знаний, как и к личным письмам, оказался закрыт.

"Думай, — приказал себе Денис. — Выход должен быть. Ты только что нашел самый сложный, который так долго искал". Решение вспыхнуло в мозгу молниеносно: нужно вернуться на первый этаж. У почтовых ящиков на картонной коробке разносчики складывали бесплатные газеты. Он схватил на его удачу единственный, сиротливо лежащий экземпляр и впился глазами в строчку из цифр: итак, он отсутствовал ровно год!

День в день!

Все так же тяжело дыша, Хромов вернулся в квартиру. Неужели всю оставшуюся жизнь придется глотать воздух как рыба, вынутая на берег? Парень приложил большой палец к запястью, подсчитал пульс, сверяясь с секундомером, который достал из спортивной сумки. Полный порядок — 80 ударов в минуту. Организм настолько привык к редкому биению сердца в лакуне, что под нормальный ритм еле подстраивается. А легкие требуют большего притока воздуха.

Денис открыл дверь на балкон. Облокотился на перила. За год ничего не изменилось: те же полосатые скамейки внизу в скверике, на них, не смотря на ранний час, уже разместились любители пива с запасом жестяных банок, молодая женщина вывела на утреннюю прогулку кремового пуделя, на незастекленной лоджии соседнего дома пенсионерка вешала постиранные простыни. Хромов сделал несколько шагов, в противоположный от двери угол своего балкона, куда практически никогда не доходил. И снял прищепку, болтавшуюся на краю веревки. Именно этот кусочек деревяшки он рассматривал каждое утро в "окошко". Лана обещала, когда сможет выбраться, заглянуть к владельцам прищепки и поблагодарить за нее.