Лали. Судьбоносная (СИ)

Отложив свои орудия, великан снял перчатки и, схватив какую-то тряпицу, смутно напоминающую полотенце в девичестве, стал вытирать льющийся ручьями пот с лица и шеи. Будто их всех и вовсе там не было. Поведение мужчины так ошарашило присутствующих, что никто не делал попыток заговорить.

— Значит, Антон… — он сам всё сказал.

Лали приоткрыла рот, уставившись на эту игру взглядов между ним и Амалией. И будь она трижды проклята, если там не было нежности! Они общались взмахами ресниц, и никому неведомо, что звучало между этими двумя сумасшедшими.

Она чуть не умерла, увидев, как её мужа целует чужая женщина, а он радуется за свою жену, стоя перед новоиспеченным любовником?! Нет, Лали точно ничего не понимала.

— Ты знал? — из Ваграма будто душу вышибли, так тяжело он это произнес, глядя на друга в потрясении.

Лали взглянула на напряженный профиль мужа, четко осознав, что всю эту ситуацию остро воспринимают лишь они двое. От этого стало только еще горше.

— Догадывался, — слабый кивок.

— Марсель… — не находя слов, Ваграм пожимал плечами, мелко тряся шевелюрой и хмуря брови.

— Ты настоящий друг, Ваг. Но это не тот случай.

— Так объясни, чтобы все поняли! — взревел её муж, потеряв самообладание. — Мы, что, стали европейцами, одобряющими любовников своих жен?!

Не отреагировав на этот всплеск, Марсель сначала отложил полотенце, затем приблизился к ним на пару шагов, чтобы сделать заявление, от которого голова Лали пошла кругом.

— Антон её будущий муж, а не любовник. При ином раскладе я самолично отправлю его на тот свет, — он испытующе глянул тому в глаза. — Уверен, мы друг друга поняли. Если не сделаешь девушку счастливой — разорву.

— Вы больные?! — да уж, с этим заявлением Ваграма Лали была полностью согласна. — Какой муж?!

Антон, стойко отображающий взгляд Марселя, не прерывая с ним зрительного контакта и решив, что это право теперь принадлежит ему, медленно заговорил:

— Они не были женаты по-настоящему, скорее — брат с сестрой. Марсель чувствовал себя виноватым за то, что пришлось пережить Амалии. И просил уйти с первого дня, как очнулся в больнице после той аварии. Она отказалась бросать его, ухаживала и помогала во всем. Столько лет они жили, не прикасаясь друг другу. Я прекрасно осведомлен, потому что девственности ее лишил именно я!

Амалия охнула от возмущения, а Лали вторила ей, отшатнувшись от грубости друга. Ваграм с шумом втянул воздух.

— При этом миллион раз предлагал ей выйти за меня замуж и слышал постоянные отказы, — продолжил непутевый рассказчик, — потому что она все равно не хотела бросать его! Мать Тереза чертова!

Последние слова точно можно было воспринять, как богохульство. В его тоне было столько праведного гнева, какой-то по-мужски сдержанной, но от этого не менее тоскливой боли, что помещение заполнил протяжный стон Амалии.

— Антон… — взмолилась она, подойдя и в порыве отчаяния хватая за рукав.

Он только в эту секунду оторвался от лица Марселя и взглянул на неё.

— Что — Антон? Умирать от этой безысходности, каждый раз отпуская тебя домой к другому мужчине, по-твоему, легко? Головой биться об стенку, зная, что девушка, которую ты боготворишь — а не просто любишь — не хочет быть всецело твоей, это нормально?!

— Господи, да пошли вы все… — Ваграм не выдержал и, резко развернувшись, буквально выбежал на улицу.

И поэтому не увидел, как прижалась к Антону со слезами на глазах вконец иссякшая девушка, надрывно повторяя одно и то же:

— Да выйду я за тебя, выйду! Господи! Выйду!

— Думаю, самое время покинуть помещение и заняться обсуждением этого вопроса вне моей кузницы, — насмешливо протянул Марсель.

Антон согласно кивнул, на миг оторвав от себя плачущую возлюбленную, чтобы крепко пожать руку этому невероятному великану, затем с ней в обнимку пошел к выходу. Амалия напоследок развернулась и с благодарной улыбкой прошептала одними губами «Спасибо».

Лали была в прострации. И тупо повторила действие остальных. Поплелась к двери, еле волоча ноги.

Слишком занятые своими собственными переживаниями, так называемые «взрослые» абсолютно не замечали потерянно стоящую за ними Эмили. Брови Марселя в изумлении поползли вверх, когда он ее увидел после ухода Лали. Эта маленькая девочка с таким восторгом и обожанием смотрела на него своими огромными глазищами цвета мягкой стали, что внутри всё перевернулось.

А когда она подбежала и неистово обняла его, рвано и поверхностно дыша, будто захлебываясь собственными ощущениями, мужчина и вовсе растерялся, застыв. Малышка едва доходила до его грудной клетки, голова её покоилась где-то в районе солнечного сплетения. Машинально подняв руки, Марсель хотел, было, обнять Эмили в ответ, но в последнюю секунду пришел в себя. Поэтому мягко взял ее за плечи и отстранил.

— Тебе надо идти, они совсем забыли, что ты здесь, сейчас уедут.

— Ты очень благородный. И хороший.

Этот детский порыв немного рассмешил его, заставив хмыкнуть. Видимо, она говорила из жалости, видя перед собой калеку, да еще и оставшегося без жены, если Амалию так можно назвать.