Лама-детектив знает твой мотив

Похоже, он популярен. По крайней мере, может развлечь завсегдатаев. Как по мне, он был похож на любого другого исполнителя с акустической гитарой с умеренным талантом, но вряд ли я могу рассчитывать на гения в маленьком городке в штате Мэн.

– Это было потрясающе, – выдохнула Брэнди. – Обожаю живую музыку, ты знаешь.

Натан хмыкнул.

– Знаю, конечно.

О, намек очевиден. Значит, между этими двумя что-то было. И Брэнди хочет это повторить. Интересно, может быть, Натан – отец ее сына? Но если так, вряд ли она бы с ним флиртовала. Я тоже встала, пытаясь определиться, что делать – закончить собеседование или дать им возможность перемолвиться словом, но тут Натан обратился ко мне:

– Ну что скажешь?

– Скажу, что ты крут. Кажется, всем присутствующим очень понравилось, – ответила я, осматривая бар, и протянула ему руку: – Работа твоя. Я предполагала платить сто пятьдесят долларов в неделю плюс бесплатный обед в перерыв. Давай начнем днем в эту субботу. У меня будет время сделать рекламу. А потом, думаю, вечером по пятницам и днем по субботам.

– Звучит отлично. Договорились. – Он ухмыльнулся, проигнорировал мою руку и сгреб меня в очередное медвежье объятие. Я обняла его в ответ с меньшим энтузиазмом. Вообще-то я считаю себя человеком, который любит прикосновения, но не уверена, что мне хочется, чтобы при каждой встрече меня хватал мой новый музыкант, который с полной непосредственностью вывалил на меня без подготовки старую сплетню.

Я люблю людей. Считаю себя человеком, который хочет дать шанс каждому, даже если он, по мнению Оливера, этого не заслуживает. В качестве примера он мог бы привести моих трех последних бойфрендов – вещественные доказательства А, В и С.

Так что обычно я не полагаюсь на первое впечатление. Однако Натан либо считает, что убийство и новые неизвестные родственники – вполне обычное дело, либо каким-то образом старается задеть меня. А это нехорошо.

Поверх его плеча я заметила, что Брэнди пялится на его зад, что сподвигло меня освободиться как можно скорее. Брэнди не только моя сотрудница, она моя подруга, и последнее, чего я хочу, – это даже намек на интерес к этому парню. Тем более что он меня не интересует. Я отодвинулась, но сначала поискала взглядом Дина. Он стоял за баром и был занят мойкой стаканов в маленькой раковине.

– Извини, что вывалил на тебя все эти безумные семейные истории, – сказал Натан. – Давай как-нибудь сходим куда-нибудь, и я покажу тебе свой анализ ДНК.

Почему это предложение звучало так зловеще?

– Нет-нет, не волнуйся на этот счет.

Я натянуто улыбнулась ему и Брэнди. По выражению ее больших голубых глаз было понятно, что она точно в курсе этих историй. Значит, о моей бабушке знают все, в то время как я порхаю тут в полнейшем неведении. Но опять-таки, это не та тема, которую Брэнди могла обсудить, помогая мне обслуживать столик.

– О’кей, увидимся в субботу, – сказал он, переводя взгляд с меня на нее. – В семь?

Я кивнула, поражаясь собственному безразличию.

– Годится.

Он снова расплылся в улыбке и повернулся облапать Брэнди. Слава богу, не меня.

Помахал напоследок и вышел из паба с таким видом, как будто он только что не перевернул мой мир с ног на голову.

– Он рассказал тебе о твоих бабушке и дедушке, да?

Видимо, я выглядела не настолько безразлично, как предполагала. Я сделала глубокий вдох.

– Да.

Она сочувственно кивнула:

– Извини, что я тебе ничего не рассказала. Наверное, стоило.

Я отмахнулась от ее извинений:

– Я понимаю, почему ты этого не сделала. Но получается, весь город в курсе?

Брэнди быстро покачала головой.

– Нет. Может быть, кое-кто что-то слышал. Но я сомневаюсь, что сейчас кто-то считает это чем-то бо́льшим, чем дурацкие старые сплетни. В конце концов, это давняя история.

– Похоже, ты начинаешь знакомиться с другими членами твоей семьи.

Я обернулась и увидела надутую Элеанор Хилл, тяжело опирающуюся на трость. За ней маячила ее бедняжка-дочь, которая за ней присматривает.

– Уверена, Санни сейчас вертится в гробу. Этот парень – хулиган, ты в курсе?

Я нахмурилась, не сразу сообразив, что она имеет в виду Натана.

– Мама, – вмешалась Милли, – это тебя не касается.

Она фыркнула:

– Из-за твоего дедушки в этом городе крутилась постоянная мыльная опера. Я не стала бы винить твою бабушку за то, что она пришила Нила. Вонючий обманщик.

Я моргнула, совершенно выбитая из колеи злобой, которую источала эта пожилая женщиа. Чересчур для старого забытого слуха.

– Мама, прекрати, – резко сказала Милли, хватая мать за руку и утаскивая ее к двери. – Извини, – крикнула она через плечо, уходя из паба.

Я осторожно огляделась. На нас никто не смотрел, и я понадеялась, что гнусные намеки пожилой леди остались неуслышанными.

Мой взгляд остановился на Дине. Он стоял за барной стойкой, разговаривая с Джорджем Спрейгом, главным городским тусовщиком. Но, взглянув на меня и встретившись со мной глазами, он перестал улыбаться. Теперь его взгляд был не холодным, а скорее напряженным, и, клянусь, там угадывался намек на чувство вины.