Лама-детектив знает твой мотив

Я отвела взгляд, раздумывая, что ответить. Он точно не одобрит мои попытки самостоятельного расследования. Но наконец я решила, что правда – лучший вариант.

– Я хотела поговорить с ним про дедушку и тот несчастный случай. На самом деле я думаю, что это не был несчастный случай.

Джастин открыл рот, потом закрыл. Нахмурился еще сильнее.

– И Фрэнк Ходжкинс тоже так думал. – Я знала, что ухудшаю свое положение, но это правда, и я не стала держать ее в себе.

Джастин секунду пялился на меня, потом вздохнул.

– Ты осознаешь, что тебя могли убить сегодня вечером?

Должна признать, я старалась об этом не думать, но я нашла в себе достаточно здравомыслия, чтобы кивнуть. Джастин явно испугался за меня. И это приятно.

– Но у меня не было повода думать, что я окажусь в опасности, когда я туда поехала. Предполагалось, что это будет безобидная встреча с экскурсоводом.

Что было не совсем правдой. Я не имела никаких доказательств в невиновности Фрэнка, если не считать интуиции. Но я верю в интуицию. Однако я не стала делиться этими мыслями. Не думаю, что Джастин признает мою интуицию весомой причиной верить человеку, с которым я говорила лишь несколько минут.

Я потерла шишку на лбу.

Выражение лица Джастина слегка смягчилось.

– Ты уверена, что не хочешь в больницу? Синяк выглядит ужасно.

Я покачала головой и положила руку на колени.

– Ничего ужасного. Просто немножко болит. – Я хотела добавить, что его неодобрительный взгляд вызывает головную боль посильнее боли от удара, но решила, что это только испортит ситуацию.

Он снова вздохнул и взял блокнот и ручку.

– Ладно. Расскажи мне, что ты помнишь о нападавшем.

– Он был не очень высокий. Но определенно сильный.

– Мужчина или женщина?

Я покачала головой.

– Я его совсем не видела, не могу сказать. Краем глаза заметила только одежду. – Я описала рубашку. – И думаю, там был второй человек. А может, и еще кто-то. Но его я тоже не видела. Только слышала шепот и заметила тени в щели под дверью.

– Значит, по голосу ты их не опознаешь?

Я покачала головой.

– Нет.

Он кивнул, делая заметки.

В дверь постучали.

– Входите, – сказал он.

В кабинет заглянула женщина, в которой я узнала офицера Янг.

– Шериф Пеллетье, можно вас на минутку?

Джастин кивнул, отодвигая кресло, и сказал мне:

– Никуда не уходи.

Я с невинным видом подняла руки:

– Даже не собиралась.

Я не планировала уходить, хотя мне ужасно хотелось оказаться дома и принять горячий душ. Тело все еще ныло после экскурсии, и после вечерних швыряний лучше не стало. Начинаю думать, что мне не помешают уроки самозащиты. Кто бы мог предположить, что этот навык здесь нужнее, чем в Лос-Анджелесе?

Джастин бросил на меня еще один предостерегающий взгляд и ушел, закрыв за собой дверь.

Я понимала, что Джастин волнуется, но он ведет себя скорее как недовольный отец, чем как обеспокоенный друг. Я откинулась на спинку стула. Голова ныла, несильно, но достаточно, чтобы мне хотелось закрыть глаза. Я так и сделала, глубоко дыша. Посидела минутку и снова открыла, потому что это не помогло, голова продолжала пульсировать где-то за глазами.

По правде говоря, у меня был шок. Я продолжала твердить себе, что нападавший или нападавшие не собирались меня убивать. Но запереть меня в гардеробе и поджечь дом? Надо признать, им было наплевать, если бы я погибла. На самом деле, видимо, это они и планировали. Ужасно.

Я осмотрелась, пытаясь отвлечься. Кабинет Джастина был скудно обставлен. Парочка сертификатов в рамках на стене. Часы. Пробковая доска с записками на булавках. Растение в горшке рядом с окном, которое выглядит так, будто его давно не поливали. Стол завален бумагами, и мое внимание привлек его блокнот. Он был открыт, ручка лежала сверху.

Что он записывал? Только мои ответы на вопросы? Или свои мысли на эту тему тоже? Я подалась вперед, чтобы заглянуть в блокнот, и локтем задела кипу бумаг и книг. Кое-что упало на пол. Я подскочила, собирая упавшее, чтобы вернуть все на место до его возвращения. Выровняла стопку и собралась уже вернуть ее в кипу, когда мое внимание привлекла розовая книжка.

Я осторожно вытащила ее из кучи, стараясь не задеть остальные.

Книжка в твердом переплете цвета «пепто-бисмол»[12] с надписью «Дневник» золотой фольгой в центре обложки, которую украшали парочка разноцветных переливающихся стикеров и пухлая наклейка с Заботливым мишкой. Дневник так и кричал, что он принадлежал девочке-подростку из восьмидесятых годов.

Я бросила взгляд на дверь, потом открыла дневник. Крупный круглый почерк. Я пролистала к началу. На обороте обложки синей ручкой было написано: «Собственность Мэнди Миллиган».

Мое сердце пропустило удар. Дневник Мэнди. Я снова взглянула на девчачью обложку, сочувствуя девочке, которой когда-то он принадлежал. Мэнди думала, что впереди у нее вся жизнь. И эти детские наклейки и почерк. По сравнению с сегодняшним днем восьмидесятые кажутся таким беззаботным временем. Сейчас девочки-подростки целыми днями снимают провокационные тик-таки и делают селфи в снэп-чате. Ладно, девочки-подростки и Оливер.