Ламбрант и Зодиак Сатаны

— Эй! — обратился он к Дружинину, который нервно потирал свою голову, всё ещё не придя в себя после известия о смерти. — Куда ведёт это ущелье?

Люциферит указал вперёд, где разносилось эхо клокочущей воды. Леонид непонимающе уставился сначала на него, затем на горы и почесал затылок.

— Там Бадъяшор, — неуверенно сообщил он.

— Мы выйдем отсюда к городу? — уточнил Ламбрант.

— Ну да, скалы тянутся примерно километров на десять-пятнадцать, а за ними равнина, — кивнул Дружинин.

— Значит, идём туда, — скомандовал Павлов и поднялся на свои некрепкие копыта. — С Зибуэлем или без, но необходимо добраться до цивилизации. У нас есть голова кивернита, а он точно знает немало обо всех трансмиграционных вопросах.

— Трансмиграционных? — напрягся Вадим.

— По переселению в другие тела, — пояснил Борисов, которого глупые реакции адвентиста всегда заставляли негодовать. — Мы не знаем, вдруг и этот твой Филлопон блефует, лишь бы выбраться отсюда.

— Ему нужно тело ничуть не меньше, чем мне, — парировал люциферит, взяв лыжную палку, которая торчала из разрушенной могилы. — И, в отличие от остальных, он однозначно никуда не сбежит.

Аделард усмехнулся от такого аргумента и поискал обугленный череп взглядом. Тот валялся недалеко от дерева, сумев уже перевернуться на бок, чтобы продолжить свои ругательства в адрес ненавистных попутчиков. Леонид, тем не менее, не торопился возвращаться к нему. После укуса и порции неприятных слов он не горел желанием нести своенравную голову Зерданского. Поэтому пришлось Борисову возложить на себя столь неприятную функцию.

— Почему они называют тебя люциферитом? — пристал Дружинин к ковыляющему Павлову. — Разве ты не такой же бесоголовый, как я и этот с изумрудами?..

Ламбрант покрепче сжал лыжную палку, силясь не двинуть ею по молодому попутчику за такие слова. Но он быстро вспомнил, что перед ним совершенно непросвещённый тип, который стал бесом буквально сегодня. И вряд ли его ознакомили с тонкостями нового мира.

— Бесоголовый — это уничижительный эпитет для таких, как ты, — смиренно поведал люциферит, спускаясь по пологому склону от ненецкого кладбища к ручью. — Поэтому впредь не используй это слово в присутствии других своих сородичей.

— Разве ты не мой сородич? — не отставал Леонид, решив помочь Павлову. Он взял его за костлявую руку и принялся придерживать на ходу.

— Нет, не твой, — сказал люциферит, стараясь усилить шаг. — Мы вообще разные и никак друг с другом не связаны, понятно?

— Но у тебя же тоже есть рога и вон копыта. Я думал, ты тоже бес…

— Думать — не твоя лучшая сторона. Твоя основная обязанность — служить. И желательно мне.

— Служить??? — оскорбился Дружинин, оттолкнув от себя неприятного собеседника.

— Разве ты не занимался службой до всей этой истории? — усмехнулся Ламбрант, сумев сохранить равновесие при помощи лыжной палки, которую он теперь использовал как трость. — Вот примерно то же самое ты будешь делать в своём новом статусе.

— Каком таком новом статусе? — не переставал удивляться Леонид, шагая следом за ним.

— В статусе беса, если ты не успел заметить.

— Я не собираюсь быть бесом. У меня же родители, друзья. И любимая девушка есть в Юршорске, мы хотели с ней обвенчаться в следующем году…

— Забудь, — выдохнул Павлов, на мгновение вспомнив себя после перерождения в облике люциферита. — Лучше порвать с прошлым сейчас, иначе будет только хуже.

— Но почему?! — распалялся парень, размахивая руками.

Стало очевидным, что с каждым часом он испытывает прилив агрессии. И это вполне закономерно для неофита. Если в Харнаурды-Кей Дружинин пребывал в шоковом состоянии, то теперь он постепенно оттаивал и проявлял свою истинную бесовскую суть. С одной стороны, это хорошо, ведь с приливом злости и боли парень становился только сильнее. С другой же, без должного контроля Леонид мог быть опасен для окружающих.

— А как, ты думаешь, твои близкие воспримут рожки и копытца? — вмешался в беседу Аделард, нагнав их с ворчащим Филлопоном в руках.

— Я просто никому не покажу, — немного присмирел парень. — Никто не увидит, если я их буду прятать.

— Это да, — признал Борисов, — но изменится же не только внешность. Бесы не живут человеческой жизнью, прими это как факт.

— Как же я тогда должен жить? Прятаться?

— Если я верну себе силы, то прятаться уже никому не придётся, — многообещающе заявил Ламбрант, шаркая копытами по мокрой траве, в которой скрывались мелкие камушки. — Поэтому ты должен служить мне, а в награду получишь покровительство и защиту.

— С фига ли он обязан прислуживать тебе?! — возмутился Вадим, которого такой тон обклёванного люциферита явно не устраивал. — Он такой же свободный бес, как и Борис…

— Не называй это имя! — озлобленно рявкнул Аделард.

— А чего? Тебя же так звали всегда.

— Теперь у меня другое имя!..

— Чушь какая, — ухмыльнулся Плетнёв. — У каждого из нас должно быть имя, данное нам при рождении. Зачем все эти дурацкие трудновыговариваемые клички вообще?

— Клички бывают только у животных, — парировал Павлов. — А у нас — имена.