Ламетри

Эти исследования, утверждает Ламетри, заставляют признать, что растения, у которых «отсутствуют ум и даже чувство», у которых «нет ни страданий, ни наслаждений» (см. 2, 253; 255), и животные различаются лишь тем, что в телах вторых материя более совершенно организована. Подобно тому как способность питаться, дышать, размножаться, отличающая растения от минералов, обусловлена их организацией, способность ощущать, страдать, наслаждаться, отличающая животных от растений, тоже обусловлена их организацией.

Конечно, не только о деталях этой организации, но и — это главное — о том, как известная организация материи порождает в ней способность чувствовать, мы пока еще не знаем. Это неведение, как и всякое вообще, — благодарная почва для деятельности теологов, проповедующих, что способность чувствовать несовместима с природой материи, и призывающих признать за истину их предположение о том, что носительницей чувств и жизни является другая, непротяженная и нематериальная субстанция. В той мере, в какой любая найденная нами в природе зависимость покоится на другой, глубже расположенной и нам еще неизвестной, любая познанная наукой зависимость непонятна. Однако это не обесценивает добытых наукой знаний, не разрешает принимать предположения, противоречащие фактам, установленным научными исследованиями. Гравитационная сила Солнца, например, приводит в движение планеты, не только не соприкасающиеся с Солнцем, но удаленные от него на гигантские расстояния. Ведь и в этой прочно установленной учеными зависимости многое для нас остается непонятным; но разве это дает нам право допустить, что здесь действует какой-то отвергаемый научными знаниями нематериальный фактор? То же справедливо и в отношении предположения о нематериальной субстанции, якобы являющейся носительницей жизни, чувства, говорит философ. Наши знания не позволяют нам допустить такое предположение. «Мы знаем в телах только материю и наблюдаем способность чувствовать только в этих телах. На каком же фундаменте может быть построено идеальное существо, отвергаемое всеми нашими знаниями?» (2, 75).

Таков второй этап хода мысли Ламетри. Науки о растениях и животных ясно показывают, что материя обладает различными способностями на различных ступенях своей организации. На самой низкой ступени ее организации налицо лишь способность образования и роста (а также распада) минералов; при более высокой организации материальные объекты способны питаться, дышать, размножаться, а при еще более сложной организации (при наличии органов чувств, нервов, мозга) материальные объекты обладают еще и способностью испытывать всевозможные переживания. Эти рассуждения вплотную подводят к проблеме человека, к вопросу об отношении между людьми и животными.

Для выяснения этого вопроса Ламетри обращается к современной науке. Выдвинутую еще Аристотелем мысль о необходимости сравнительного изучения строения тел различных животных впервые реализовали современники Ламетри— Л. Добантон и П. Кампер, считающиеся основателями сравнительной анатомии. Существенное развитие исследований в этой области происходит после смерти Ламетри в трудах Ф. Вик д’Азира, Ж. Сент-Илера, и лишь Кювье превращает сравнительную анатомию в самостоятельную науку. Ламетри в первой половине XVIII в. явился одним из первых ученых, понявших значение этих исследований и сделавших философские выводы из результатов, добытых в этой области: «…воспользуемся… — пишет он, — сравнительной анатомией: вскроем внутренности человека и животных. Ибо как познать природу человека, если не сопоставить его строение со строением животных?» (2, 202–203). И в «Естественной истории души», и в «Человеке-машине» автор, который хорошо знал анатомию практически, подробно описывает поразительное сходство органов кровообращения, пищеварения, размножения и т. д. у различных животных и у человека. К мысли, что животные— «наши братья» (Монтень), к которой многие приходили, опираясь на наблюдения повседневной жизни. Ламетри приходит, исходя из данных анатомии и физиологии его времени.