Лампада

- Почему призвали? Ну, тоталитарный режим, ему было все равно, кем прикрываться, а погиб… да, пожалуй, за чужую.

Что, скажете, я должен был немедленно дать ему в морду, да? (И ему тоже?) Или пожалеть его, бедного (и его тоже?), за его мысли и ощущения? (И самоощущения?)

И он ведь не просто актер, а актер известного и модного московского интеллектуального театра, хотя что с того - он должен все это понимать? Эти элементарные вещи? Или не должен? Или это неважно - и пусть он сам разбирается со своими тараканами? Сказано же: “Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов”. И неважно, что их, таких, сейчас очень много? Некоторые говорят - миллионы… (Не верю.) Или он был прав? Сегодня прав, да?

И главное, брякнув такое, он сядет перед спектаклем в метро, достанет из сумки и откроет не что-нибудь, а “Жития святых” (сам видел!) и, сделав отстраненное и сосредоточенное лицо, будет их внимательно читать. И жена тоже будет сидеть рядом.

И руки ведь не отсохнут, как говорила моя бабушка.

- Но, - скажете вы, - зачем же вы все это путаете? Если какой-то идиот читает духовную литературу и не умнеет от этого, то дело ведь в нем, а не в литературе, правда?

- Конечно, - скажу я. - Но таких, я же говорю, таких сейчас очень много. Много читающих духовную литературу и почему-то ну совершенно от этого не умнеющих. Просто ну совсем. Может, они как-то неправильно читают? Или им как-то не так это преподавали? Или еще что-то?

Может, кто-нибудь знает, почему их так много?

4

Как-то я мало рассказываю о монастыре. Все о каких-то “друзьях”…

А я даже не знаю, что рассказывать.

Мы по лености пропускали утренние молитвы (о чем я сейчас жалею) и шли на послеобеденные и стояли там, просто повторяя за всеми (так мой приятель сказал) церковно-славянские слова. Иногда что-то понимая, но большей частью просто повторяя про себя слова и все. И так стояли до вечера, а потом заходили в комнату гостевого дома к физику и военному, которые остались вдвоем (как сказал физик: третьего Бог унес), пили там чай и разговаривали, а потом в темноте шли “домой”, то есть к бабушке, у которой снимали комнату, и снег похрустывал под ногами, и, оглянувшись, мы смотрели на белые стены, кресты и башни монастыря, и темные корабельные сосны, росшие по сторонам дороги. Я сейчас чуть не написал “мачты” вместо “башен”, но этот монастырь, он правда был чем-то похож на стоящий в гавани корабль, что было, то было. Большой белый корабль. Постоит и уйдет…

Так прошло три дня, совершенно незаметно, всего три дня, а мне стало казаться, что мы тут давно, и что это хорошо и правильно, и, может быть, даже важно - вставать, умываться и по тонкому ноябрьскому снегу идти в монастырь и стоять там на молитвах, а иногда заходить в книжную и иконную лавку, смотреть книги и немного разговаривать с отцом Игорем, ни о чем серьезном кстати, так, о книгах и всяких пустяках.

Уезжали из монастыря днем, чтобы доехать до ночи. День был серенький, и, как на картинах Саврасова, вокруг старой монастырской колокольни кружились вороны и галки. Нас вышли проводить отец Михаил и отец Игорь.

- Приезжайте еще.

- Спасибо.

Отец Игорь пожал мне руку, а отец Михаил перекрестил нас с женой. Знал бы, что я не крещеный, а жена вообще мусульманка. В смысле, у нее бабушка когда-то в мечеть ходила, когда моложе была. (Сама-то она не очень это все любит. Тоже, как и я - может быть, к сожалению). Или он знал? Ведь мой приятель скорее всего сказал ему. Откуда-то вытащил большую книжку - “Житие Святого Амвросия” и протянул мне: - Это подарок. Наша новинка. - Спасибо.

Сейчас эта книжка стоит над моим столом, и я иногда на нее поглядываю. Надо было попросить у него надписать, - думаю я сейчас, но тогда я почему-то этого не сделал, растерялся, наверное. Не ожидал. Военный шутливо отдал отцу Михаилу честь.

Приятель торопил: скорее, собирались уехать в 12, а уже два, не доедем засветло. Мы сели в машину, тронулись, было грустно, уезжать всегда грустно. Отец Михаил махал нам рукой.

Когда выехали на трассу, я опустил стекло, закурил. И тут военный - он сидел впереди, обернувшись, сказал мне:

- Не надо.

- Почему? - я удивился.

Он приоткрыл полу куртки, и я увидел, что у него там горит маленький огонек - лампада.

- Купил в лавке, повешу дома. - Он улыбался.

Я выбросил сигарету и закрыл окно.

- А мы не купили. Может, надо было?

Но потом я подумал, что это слишком. Все-таки мы не настолько… не могу подобрать слова. Религиозны, да? Вот купили образа. Два. И хорошо.

Офицер радовался:

- Повешу дома, пусть висит. У меня там иконы - и как раз лампада.