Лань в чаще. Книга 2: Дракон Битвы

Торвард положил голову к ней на колени и закрыл глаза. Ингитора нежно поглаживала его по лицу, перебирала волосы, слипшиеся неровными прядями от засохшей волчьей крови. Когда ее Аск соединился с прославленным и непобедимым Торвардом конунгом, в ее глазах он стал равен богу; целая вселенная со всей ее яростной животворящей мощью лежала у нее на коленях, и казалось чудом, что она вмещается в оболочку обычного человеческого тела, хотя бы и ростом ровно в четыре локтя с четвертью.

– Так значит, не так уж и врали, когда рассказывали, что ты неуязвим, – проговорила она и вздохнула, с грустью вспоминая себя, такую несчастную, которая слушала рассказы о «Торварде, конунге фьяллей» на поминальном пиру и потом в Эльвенэсе. – А еще у нас говорят, что твой шрам заклят таким образом, что тебя должна полюбить всякая женщина, которая его увидит.

– А вот это ерунда! – Торвард открыл глаза и улыбнулся ей. – Это Альвелинда из Красивой Сосны выдумала, когда я из того похода вернулся с распоротой щекой и переживал, что девушкам не буду нравиться. Я уже тогда знал, зачем они нужны. А она меня уверяла, что все меня будут любить еще больше, ну, так слух и пошел. А теперь уже все! Один раз еще побреюсь, а то меня мои не узнают, а потом буду бороду отращивать. Так что ты последняя, кто попался на мой знаменитый шрам!

– Я же его вовсе не видела!

– Все правильно! – Торвард потер правую щеку, и Ингитора вспомнила, что замечала у него эту привычку и раньше, но все равно не догадывалась, откуда это! – Если бы ты его увидела сразу, то с любовью все сложилось бы не так гладко. В этот раз он спрятался, чтобы без помех сделать свое дело.

– Хороши же мы с тобой теперь! Оборванные, в лохмотьях, все в крови! Людям на глаза показаться стыдно!

– Н-да! – Торвард приподнял один из мокрых окровавленных лоскутов, которые совсем недавно были его рубахой. – Не везет моей одежде в этом походе. Одну рубашку я сам разорвал в священном безумии берсерка, вторая доблестно погибла в битве… А иголка у тебя есть? Запасных штанов я не прихватил.

– Иголка есть. – Ингитора посмотрела на бронзовую трубочку игольника, висевшую на груди под застежкой платья. Он висел там больше ради обычая и для красоты, но внутри что-то и правда болталось. – А вот нитка – не знаю. Но это зашить невозможно!

– Но ту старую рубаху ведь можно. «Железная рубашка» – дело хорошее, но ходить только в ней как-то немного не того… если в приличное место.

– Да уж пожалуй!

К счастью, нитки отыскались в мешке Халльгерд, а зашить простой шов Ингиторе было вполне по силам (хотя, конечно, с рукодельницей йомфру Вальборг ей не равняться). Этому она обучилась еще у бабушки, фру Асбьерг, в шестилетнем возрасте, пока еще не знала, что ее сила будет не в рукоделии. И смотри ж ты, пригодилось! От бабушки же она переняла выражение «как Фрида с хутора», которым строгая и деловитая фру Асбьерг обозначала всякую бестолковость, суетливость и неотесанность. Любопытно, что сказала бы она, если бы увидела сейчас свою внучку? Конечно, фру Асбьерг похвалила бы ее усердие, даже навык в обращении с иголкой, сохранившийся прочно, как прочно все, усвоенное в раннем детстве, но что она сказала бы о том, что Ингитора зашивает штаны своего кровного врага, когда он лежит рядом только в той одежде, в которой родился, и рассуждает… Нет, лучше его не слушать!

Уже почти на ощупь она трудилась изо всех сил, зашивая длинные разрывы на штанах, покрытых засохшей кровью: стирать и сушить их было некогда. От неровных швов штаны стали уже и вообще приобрели такой вид, что впору или нищему бродяге… или великому герою после подвига!

– Ну, ничего! – одобрил Торвард, когда она подала ему рубаху с длинным швом от ворота до пояса. – Теперь уже темно, никто не увидит. А отец на меня не обидится.

– Ты что, прямо сейчас хочешь идти?!

– А то!

– Хоть до утра…

– А что, призраки выходят утром?

– Ну, до завтрашней ночи. Ты же на ногах не стоишь!

– А вот посмотрим! Ты что же, хочешь, чтобы я сутки валялся на этой дивной травке возле самого кургана и махал ему ручкой! Нет уж! Если я уж здесь, то теперь я успокоюсь только тогда, когда Дракон Битвы будет у меня! Я упрямый! Ты меня еще не знаешь! – сказал он и встал.

Близилась полночь. Вставала полная луна. Ингитора уже не спорила, а только стояла, прижавшись к Торварду и сжимая его руку. Сердце в ней билось странно: глубоко и медленно, и она понимала, почему это так. Землю и обыденную жизнь они оставили далеко позади: по рунному мосту, по стволу Мирового Ясеня они перешли на иные уровни бытия, и теперь вокруг них разворачивалась живая сага. Они перешли в то пространство, где жили, живут и вечно будут жить Сигурд и Брюнхильд, заново осуществляя подвиг своих судеб, как зима и весна ежегодно осуществляются заново.

* * *