Лана

– Да. Нет. Не знаю. – Ее улыбка становилась все лучистее с каждым словом. – Почему именно ты? Несколько лет назад, когда я прошла посвящение и человеческая кровь стала моим напитком, мне приснился сон. Я шла по снегу, босая, и вела за руки двух малышей, у старшего были твои глаза. Потом я долго искала тебя. Искала, не ища. Мы не могли не встретиться. Мне подарили тебя. На время. И я должна буду тебя вернуть. Но за этот подарок – за нашу встречу, за этот день, за каждый поцелуй – придется платить. Я обречена платить тобой… – А я…

– Нет. Ты не сумеешь, тебе не дано платить по счетам мною. Обмен не всегда равноценен, и цену устанавливаем не мы. Но, с другой стороны, никогда не поздно отказаться. Попробуешь?

Ее пальцы мягко выхватили страшный отчет смерти, и смятый список упал на пол. Больше я не видел его ни разу, а в тот день она просто стерла губами все мысли из моей головы, как было уже неоднократно. А все необходимые вопросы, касающиеся этого дела, я задавал уже не ей, а себе…

Что можно спрашивать у женщины, которая ищет твоей любви и защиты? Ничего. Что она может открыть тебе, кроме своего сердца? Ничего. Что ты можешь ждать в награду, если не предашь, не струсишь и победишь? То же самое – ничего…

По крайней мере, в моем миропонимании. Попытайся я поднять эту тему с Ланой, она бы смеялась, ибо для нее все эти аспекты разнообразного «ничего» именовались одним словом – «урок». И если я это до сих пор не понял, не ее проблема и даже уже не моя. Я проблемы решал, она от них избавлялась. А результат…

Ночью был убит один из наших. Свидетелей нет. Тело нашли в старом водогоне, на расстоянии трех километров в степь от нашего лагеря. Дежурные уверяют, что не спали, тем не менее исчезновение члена отряда никак объяснить не могут. Рядом с телом никаких следов, ни человека, ни животного. На самом убитом все цело, и одежда, и ценные вещи (мобильный телефон, золотое кольцо, золотая цепь, кошелек, документы), признаков насильственной смерти не обнаружено. Приехавший казах-участковый, подумав, объявил об акте суицида. Наш боец, как и все отобранные для этой операции, обладал устойчивой психикой. Что могло заставить его тайно покинуть лагерь, уйти на такое расстояние и лечь лицом вниз в водогон, где уровень воды едва достигает метра?! А он лежал там, пока не захлебнулся. Настоятельно прошу обеспечить бригаду постоянной охраной, как милицейской, так и частной. С сегодняшнего дня дежурные получат газовое и электрошоковое оружие. Требуется стандартный контейнер для вывоза тела.

Мне хватило всего двух дней, чтобы ужаснуться, в каком нереальном вакууме лжи мы живем. Я аккуратно прозондировал всех своих знакомых, хоть как-то связанных с определенными кругами и владеющих информацией. Трое отмолчались, четвертый неопределенно махнул рукой и посоветовал не маяться дурью. С другой стороны, он же перезвонил мне пару часов спустя с чужого номера, предложив выпить кофе где-нибудь под вечер на набережной. Место было выбрано довольно людное, тем не менее сам разговор проходил в свойственной людям его круга манере.

– Ты хороший парень. Зря влез в это дело, но перевоспитывать тебя не буду, поздно, засветился уже. Поэтому быстро и коротко – спрашивай. Без названий, мест и имен.

– Там… действительно гибли люди? Спокойный кивок.

Это связано с раскопкой могил… Кивок.

– …и некими тайными знаниями? Полуулыбка. Понятно, значит, никакой особой тайны в этом давно нет.

– Ваш отдел как-то контролирует происходящее?

Кивок.

– Кто заинтересован в раскопках? Также полуулыбка, глаза подняты кверху.

– Ваши могут их остановить? Секундное размышление. Кивок.

– Но не сделают этого, пока не получат четкого приказа?

Еще кивок.

– Ты знаешь Лану? Улыбка стала хищной. Знает.

Ей грозит опасность? Кивок.

– А мне?

Неуверенное передергивание плечами…

– Я могу, если что, на тебя надеяться? Четкое отрицательное мотание головы. Ладно, я особо и не рассчитывал.

– Еще кофе?

– Спасибо, мне пора. Жена заждалась. Как твоя командировка в Сербию?

– Нормально. Обошлось без стрельбы, я успел в Метохию ровно за неделю до отделения Косова.

– Ну слава богу. Будет вечерок, звони, пообщаемся на эту тему. За кофе заплатишь?

– Разумеется.

Он пожал мне руку и ушел быстро, не оборачиваясь, словно ему было абсолютно все равно, что и как будет со мной дальше. Он всегда был такой, еще со времен нашей совместной службы на границе. И еще с тех времен я точно знал, что он так же молча прикроет мою спину, не дожидаясь просьбы и не ожидая благодарности. Хотя бы только поэтому и я не имел никакого права подставлять его, даже на уровне диалога.

Уже дома списался с Ланой, но назначить встречу не получилось.

«Как сама?»

«Хорошо! Пью кровь, вкусно! Возрождаюсь к жизни. Как ты?» «Нормально. Увидимся?» «Может, завтра, после работы». «Ок».