Лана из Змейгорода (СИ)

В сосредоточенном, вдохновенном бдении каждая из русалок уподоблялась Мировому древу, связывая Явь, Славь и Правь с Восходом, Закатом, Полуднем и Полуночью, из своего тела создавая вселенную, защищая жизнь и готовясь ее воспроизвести. В груди у каждой участницы обряда словно играли построенные из звучной ели несмолкаемые гусли, и их пение, затронув струны голосовых складок, вырывалось наружу серебряными нитями для того, чтобы исправить ткань мироздания, нарушенную темными заклинаниями.

Их песня не смолкала до тех пор, пока пешие и конные бойцы не вышли за стены, спокойно разворачивали ряды. А в это время в небесах уже вели схватку ящеры Змейгорода и драконы Нави. Лана специально не следила. От напряжения у нее вздувались на лбу жилы, по спине стекал холодный пот, перед глазами вставала пелена. Но она не могла отвести взор, чувствуя небывалый прилив сил, если примечала в облаках покрытую золотой чешуей крылатую фигуру.

Она стояла ошую от забрала именно там, где сражался ведомый Яромиром полк левого крыла. Поэтому лучше других видела, что творится с этой стороны в небе, где гигантские тени крылатых ящеров сходились и расходились, временами заслоняли солнце, и, точно грозовые тучи, попеременно изрыгая всполохи огня и страшные ледяные заклинания. Хотя защитники Змейгорода уступали числом, они не позволяли драконам Нави не только взять верх, навязывая свою волю, но и не давали атаковать вышедших на поле смертных и бескрылых потомков ветви Полоза.

«Тесните их, ребятушки! Не давайте спуску супостатам! Чтоб им не продохнуть было!» — улавливала Лана обращенную к боевым товарищам мысленную речь любимо.

Закладывая головокружительные петли, вращаясь, точно бочка на мелководье, стелясь над горами или выныривая из-за облаков, Яромир, действовали настолько дерзко и стремительно, что не только управляемые заклинателями умертвии, но и драконы Янтарного побережья не могли ему ничего противопоставить.

«Держитесь парами и звеньями! — командовал Яромир. — Гоните их к стенам, пусть отведают гостинцев наших стрелометов. Мы для них кое-что припасли!»

Подавая товарищам пример, действуя в тройке с Боемыслом и Боеславом, он увлек за собой целое звено вражьих драконов, ведомых неразумной тварью, на спине которой сидел заклинатель, закладывая над городом крутой вираж.

«Давайте, ребята!» — обратился он к Гордею и его стрелометчикам.

И хотя смертные мысленную речь разобрать не могли, посыл они достаточно быстро поняли, и дважды объяснять, что делать им не пришлось. Тем более за дни осады, даже новички приобрели бесценный боевой опыт. Едва лишь заклинатель, увлеченный погоней за отчаянным ящером, золотая чешуя которого, сияя на солнце, служила дополнительной приманкой, позволил приблизиться ведомому им клину на достаточное расстояние, из стрелометов полетели стрелы.

— Есть! Получилось! — ликовал Гордей, которому удалось поразить не просто тупое умертвие, но самого чародея, одного из тех, кто составлял верхушку воинства Ледяных островов.

Еще двоих заклинателей достал развернувшийся для атаки Яромир.

Хотя Лана чувствовала, что губы немеют, а в горле что-то булькает, как после долгого полета или бега, она не прекращала пения, всю себя отдавая звукам, пытаясь помочь милому, оградить и защитить. В конце концов, когда она едва не упала, еле удерживаясь на ногах, сознания коснулась ворчливая мысль:

«Ланушка-лапушка, ты уж там не перестарайся! Нам с тобой еще свадьбу играть. Да и битва пока только начинается. Ты посмотри, что творится на земле».

В самом деле, не преуспев с попыткой сходу ворваться в ворота, Кощеевы слуги тоже выстроили пешие полки в надежде не просто попрать поле, смяв ряды вышедших на бой ратников Змейгорода, но, опрокинув их и обратив в бегство, на их плечах ворваться в ворота. В самом центре, где схватка шла всего горячее и где глубина боевого порядка достигала до двух десятков рядов, сражались смертные данники Янтарного побережья.

До того, как их сердца ослабели, подточенные тлетворным дыханием Ледяных островов, они славились как испытанные воины, непревзойденные в пешей сече. Эти умения они сохранили и на службе Кощею, сражаясь не за совесть, а за страх. Каждый, кто выходил на битву, понимал, что, если позволит себе дать слабину, закончит жизнь на жертвеннике или падет от зубов упырей и немертвых, рыскавших по краям, черным тлетворным облаком. Лучники Змейгорода, выехавшие против них верхом и на колесницах, использовали сделанные из нетленной осины сулицы и стрелы с подожженной ветошью, выжигая погань там, где не успевали огненные змеи.

— Кучнее цельтесь, ребятушки! Стрел не жалеть! — наставлял лучников боярин Бронислав. — Не давайте этой погани спуску.