Лана из Змейгорода (СИ)

Во время битвы он, как и Бронислав, оставался на земле, и созданные им силой рода Полоза золотые кольца сохранили не одну сотню жизней. А Яромир для старейшин опять выглядел смутьяном и упорно не желал этого признавать.

— Так что ж нам сидеть и ждать, когда Кощей новую рать соберет, а до того всех русалок похитит или сманит?

Лана слышала в голосе любимого неприкрытую боль и бессилие человека, заточенного в тесную клетку или скованного по рукам и ногам. Он словно разговаривал не с сородичами, а с камнями или тюками подготовленного для пряжи льна, которого в этом году так и не собрали. Старейшины, помнившие спокойные времена, не хотели верить, что Кощей снова придет. Хотя дерзкое похищение Дождирады настойчиво говорило о том, что он и не уходил.

— Пока ничего не указывает на то, что на Ледяных островах готовят новый поход, — сурово проговорил Мудрейший.

— Еще бы! Свою дань супостат хотя бы отчасти, но получил, — фыркнул Яромир, имея в виду жуткую участь Дождирады. — И чья жена или дочь будет следующей? Может быть, пора уже разыскать этот Молот Верхнего мира и отправиться в поход за наковальней, чтобы хотя бы выковать меч-кладенец?

— Я слышал, что Молотом владеет прежний жених Жар-птицы Финист, — задумчиво заметил один из стариков, помнивших еще начало мира. — И он недавно поселился в Детинце.

— Нет такого корабля, который способен достичь острова Буяна, — резко оборвал его Мудрейший. — И крылья ящера туда тоже не донесут.

— А может быть, просто никто не пытался? — вновь загорелся надеждой Яромир.

— Мы не имеем права рисковать воинами Змейгорода! Особенно сейчас, когда Ледяные острова могут в любой миг собрать новую рать! — в один голос возразили ему старейшины, и эти слова упали как топор, которым Кощей рубил крылья Велибора.

Только на этот раз его занесли и навострили свои.

— Правильно! — встал на сторону большинства Мудрейший. — Нам надо думать, как скорбь по погибшим избыть, землю от скверны очистить, раны на душе и теле залечить. Жертва Велибора была, конечно, велика, а потеря его невосполнима. Мы не знаем, жив он, как о том толковали любящие его женщины, отошел в Чертоги предков или уже стал добычей Нави, откуда нет возврата. А пока его с нами нет, — Мудрейший сделал многозначительную паузу, давая время собранию затихнуть. — Змейгороду нужен новый воевода. Накануне праздника последнего снопа надо провести выборы!

Ящеры загомонили, принимая решение кудесника, и гуле одобрения потонули возгласы тех, кто вслед за Яромиром требовал отправиться на Ледяные острова и освободить воеводу. Впрочем, все понимали, что, даже если попытка будет предпринята и увенчается успехом, изувеченный, бескрылый калека не сумеет возглавить войско.

В последующие дни все разговоры шли только о выборах воеводы. Ящеры воодушевились и снова строили планы на будущие походы, а пока гадали, кого же выберет совет.

— Да тут и думать нечего! — рассуждал медленно выздоравливающий Боемысл. — Кроме Яромира некому. Кто Змейгород от ледяного демона спас, кто нашей ратью в бою и походе командовал?

— Его послушаются беспрекословно и пойдут хоть на Ледяные острова, — соглашался с братом Боеслав.

— Да мы бы под его рукой давно уже туда дошли и Велибора освободили, — дружно кивали ящеры, участвовавшие в преследовании Кощеевой рати. — Если бы старейшины со своей осторожностью под ногами не путались.

— Вот то-то и оно. Они врага проморгали, Змеедара не захотели изобличить, а теперь по привычке валят на других, — добавляли особо горячие головы. — А может, хватит уже их слушать? Выберем Яромира без них, а они пусть о своих рудниках думают, если больше ни в чем не понимают.

Яромир о грядущем воеводстве размышлял как о деле почти решенном. Все в Змейгороде видели, что в бою и в походе он показал себя не только отважным, отчаянным бойцом, но и умелым командиром, способным разгадать замысел врага. Да и идея с громовой стрелой сработала. Хотя за нее, конечно, следовало благодарить принявшего под начало Гордееву сотню Медведко.

— Мыслила ли ты, Ланушка-лапушка, что станешь женой не просто воина Змейгорода, но воеводы? — слушая разговоры в городе, размышлял о грядущих перспективах Яромир.

Он заметно повеселел и в будущее смотрел с надеждой. Поэтому пиво и мед, которые он поставил к свадьбе, пенились и играли, словно роящиеся в буйной головушке неуемного ящера мысли.

— Я тебя полюбила, когда ты был изгнанником, за тебя пошла бы, даже будь ты последним пастухом, — пыталась образумить любимого Лана, напоминая о превратностях судьбы.

Она, конечно, тоже не видела лучших кандидатов, но также помнила, что ящера так и не принял совет.

— За последнего пастуха твой батюшка тебя бы не выдал, — наклоняясь к своей любушке с поцелуем, улыбался Яромир. — Не просто так приурочил свадьбу к дню Последнего снопа. Видимо, знал чего-то.