Ланарк. Жизнь в четырех книгах

Позднее Ланарк, ублаготворенный и слегка пьяный, растянулся на постели. Рима сидела с закрытыми глазами, опираясь спиной о стену и баюкая на коленях медвежонка.

– Ты была ко мне очень добра, – сказал Ланарк.

Рима погладила потрепанную игрушку по голове. Ланарк попытался придумать тему для беседы.

– Давно ты в этом городе?

– Что значит «давно»?

– Приехала сюда совсем маленькой?

Она пожала плечами.

– Помнишь время, когда дни были долгими и ясными?

Из-под сомкнутых ресниц Римы потекли слезы. Ланарк тронул ее за плечо.

– Можно, я тебя раздену?

Она разрешила. Расстегивая ее бюстгальтер, он нащупал знакомое затвердение.

– У тебя драконья кожа! На лопатках!

– Это тебя возбуждает?

– У меня она тоже есть!

Она выкрикнула резко:

– Думаешь, это нас связывает?

Чувствуя, что слова расширяют пропасть между ним и Римой, Ланарк затряс головой и приложил к губам палец. Он страстно желал подарить ей столь необходимую, хотя и отвергаемую нежность, и потому его ласки вначале были неуклюжими, пока любовный пыл не заставил его забыться.

Потом он почувствовал облегчение и захотел спать. Он слышал, как Рима рывком поднялась и начала одеваться.

– Ну? Позабавился? – спросила она коротко.

Он попытался обдумать ответ, затем произнес вызывающе:

– Да. Очень даже.

– Рада за тебя.

В Ланарке возникло и стало усиливаться ощущение кошмара. Он слышал голос Римы:

– В сексе ты не гигант, так ведь? Лучше Сладдена мне, наверное, никто не попадался.

– Ты мне говорила, что… что ты не любишь… Сладдена.

– Не люблю, но иногда использую. А он использует меня. Мы с ним очень холодные люди.

– Почему ты меня пригласила?

– Ты так хотел быть горячим, что я подумала: а вдруг? Но ты так же холоден, как все мы, и еще больше на этом зациклен. Наверное, потому ты такой неловкий.

Он уже утонул в океане кошмара, спустился на самое его дно, но все же дышал.

– Ты хочешь убить меня, – сказал он.

– Да, но не получится. Ты ужасно крепкий.

Закончив одеваться, Рима живо похлопала Ланарка по щеке.

– Давай. Не извиняться же мне перед тобой в очередной раз. Вставай и одевайся.

Пока он медленно одевался, она стояла, прислонясь спиной к комоду, и смотрела, потом неумолимым тоном произнесла:

– До свидания, Ланарк.

Оцепеневший, он ничего не чувствовал, но задержался, тупо глядя ей в ноги. Она повторила: «До свидания, Ланарк!» – схватила его за руку, отвела к порогу, вытолкала и захлопнула дверь.

Ланарк ощупью спустился. Внизу его остановил стук открывшейся двери и оклик «Ланарк!». Он оглянулся. Нечто темное, крутясь в воздухе, свалилось на его голову и окутало ее тяжелыми складками. Дверь захлопнулась. Стащив с себя упавшую вещь, Ланарк обнаружил, что это куртка из овчины. Он повесил ее на внутреннюю ручку входной двери, вышел в переулок и зашагал прочь.

Вскоре плотный леденящий туман и стылые мозг и тело Ланарка перемешались и образовали одно целое. В этой оболочке он двигался по улицам; ноги, ступавшие где-то внизу, продолжали нести вперед онемевшую душу. Единственным ясным его ощущением был зуд в правой руке, и время от времени он останавливался, чтобы через рукав поскрести ее об угол стены. Все чаще слышался грохот и мимо проплывали огни трамваев. Перейдя очередную улицу, Ланарк вздрогнул: между ним и высоким фонарем воздвиглась какая-то фигура сложных очертаний. Вблизи он различил королеву в платье со шлейфом, которая сидела боком на вставшей на дыбы лошади. Это была статуя, украшавшая обширную площадь. Ланарк подумал, не зайти ли погреться в контору службы обеспечения, но решил, что надо бы выпить чего-нибудь горячего. Он пересек еще несколько улиц и увидел наконец над самым тротуаром красную неоновую вывеску. За дверью с колокольчиком располагалась ароматная табачная лавчонка, далее – лестница, спустившись по которой Ланарк достиг чайной Галлоуэя. Это было низкое помещение, по площади значительно превосходившее табачную лавку. Большую его часть занимали ниши, иные из которых были проходными; в каждой имелись софа, стол, стулья и оленья голова, изображенная на декоративной тарелке. Заказав чай с лимоном, Ланарк сел на краешек софы и погрузился в сон.

Проснулся он не скоро. Стакан чая на столе давно остыл. Ланарк прислушивался к разговору двух бизнесменов. Толстый коричневый занавес, отделявший его софу от места, где они сидели, находился в каком-нибудь дюйме от его уха. Им, очевидно, было невдомек, что кто-то их подслушивает.

– …Додд на нашей стороне. В конце концов, у Корпорации нет других задач, кроме как освещать улицы и обеспечивать движение трамваев, а эти услуги не окупаются. Их необходимо субсидировать, продавая муниципальную собственность, так что Додд продает, а я покупаю.

– Что же ты собираешься с нею делать?

– Передавать в субаренду. Если самое маленькое из этих помещений разделить перегородками из шпунтованных досок, можно получить шестнадцать отдельных квартир. Я измерял.

– Не сходи с ума! Думаешь, кому-то захочется снять крохотную квартирку только потому, что она на площади? Что толку быть домовладельцем, если треть города стоит пустая.

– Пока толку никакого. Я думаю сдавать их в аренду позже.