Лангбэрроу

Крошечная старая леди, которую он не заметил раньше, пристально смотрела на него. Она была похожа на старую леди в «Продюсерах». Только меньше. Он и Роз смотрели фильм в ночном кинотеатре в Мельбурне в 2004. Ни один из них не понимал шуток. Это было плохо, если учесть, что остальная часть аудитории умирала со смеху.

— Отведите меня домой, дорогой, — сказала старая леди. Ее голос был хилым и жалобным. — Я — Джобиска. Это не мой дом. Я не могу выйти. Это неправильно.

Её бледные глаза покраснели от слез. Крис вспомнил о приступе плача Аркхью и не знал, что ответить. Он мягко сжал её руку. Хромая, она подошла к креслу и села в него.

Инносет сняла с себя плащ. Доктор недоверчиво смотрел на огромную раковину на ее спине.

— Что ты делаешь, кузина? — спросил он. — Что всё это значит?

Он коснулся рыже-серой раковины и Крис понял, что это были живые волосы. Её волосы, заплетенные в единственную косу, могли бы достичь двора, если бы когда-нибудь были распущены.

Она подняла и опустила плечи, как будто проверяя вес своего бремени.

— Я не могу обрезать их, пока мы все не выйдем отсюда. Это — моя вина.

— Почему? — спросил Доктор. Он посмотрел на закрытое зеркало. — О чём не должна знать Саттралоп?

Инносет внезапно обернулась к Мэлджамину. Одновременно с этим в голове Криса взорвался хор голосов. Голова кузена резко упала на грудь. Джобиска тихо захныкала.

— Сочувствую, — сказал Доктор и снова снял шляпу. Он застыл на мгновение, очевидно, что-то вспоминая. — Я не помню, сколько ему лет.

Инносет положила руку на голову Мэлджамина. Затем закрыла ему глаза. Крис поёжился. Голоса становились всё громче.

Доктор наклонился вперёд и начал распутывать узел, привязывающий Мэлджамина к стулу.

— Оставь его! — отрезала Инносет.

— Нельзя оставлять его в таком положении, пока он регенерирует.

— Он не собирается регенерировать.

— Что? Он не настолько стар. Она схватила Доктора за руки.

— Оставь его.

Тело Мэлджамина дёрнулось. Он поднял голову и напрягся. Ослабленный узел распутался. Мэлджамин сорвался с места и бросился к двери. Инносет схватила его, но он оттолкнул её назад, прямо на Доктора.

Крис соскочил со своего стула и схватил Мэлджамина, прижав его к земле. Тощий кузен боролся с силой великана, но Крис скрутил ему руки за спину. Мэлджамин вертел головой, пытаясь разглядеть противника. Его глаза были мертвы.

— Отпустите его, — сказала Инносет.

— Что? — хором произнесли Крис и Доктор.

— Не пытайтесь остановить его. Слишком поздно. — Она толкнула дверь. — Пожалуйста, позвольте ему, по крайней мере, уйти с достоинством.

Крис опустил колено на спину Мэлджамина и обратился к Доктору за инструкциями.

— Держи его, — сказал Повелитель Времени и повернулся к Инносет. — Я хочу знать, куда он пойдёт.

— Подальше от страданий, что вы причиняете, — объявила она.

— Абсолютная чепуха, кузина!

— Просто отпустите его! — Инносет открыла дверь и замерла.

Снаружи стояла огромная фигура, наполовину скрытая в темноте. Она не двигалась. Мэлджамин вырвался из рук Криса и выбежал из комнаты мимо застывшего драджа.

Доктор и Инносет стояли в дверном проёме, ожидая, что сделает слуга. Когда Крис присоединился к ним, Мэлджамин уже исчез во мраке.

Драдж не пошевелился. Он просто смотрел на Доктора.

— Что ему нужно? — прошептал Крис.

— Ну, вряд ли он принёс нам булочки с сыром, — ответил Доктор. Инносет закрыла дверь.

— Оуис должен был предупредить нас. Подождите, пока я не найду его. Она открыла дверь. Драдж по-прежнему стоял там.

Оуис стоял, прислушиваясь к черепам. Черепам, которые жили под палатой. Они были шумными сегодня вечером, шепча через проходы и коридоры. Всегда неуловимые для взгляда. В тенях. За занавесками. Когда Вы были нужны им, они звали Вас по имени. Сегодня вечером они звали Мэлджамина.

Оуис нервно жевал сухой пустоголовик. Он должен рассказать Глоспину о злоумышленниках. Он должен был знать, зачем они пришли. Он не видел настоящих людей с начала темноты. Он забыл, на что они похожи. И он знал, где они вошли.

Он направился к трансматовой кабине в Зале в южном крыле. Она была заброшенной, пульт управления потемнел от векового осадка углерода. Дверь покрылась паутиной. Внутри среди тусклого мерцания находился призрак, фигура в униформе, что стояла там с наступления темноты. Оуис был уверен, что уже день, но проходы по-прежнему оставались тёмными[38]. Он протянул руку к летучей мыши, висевшей вверх ногами. Небольшое животное запищало и взяло кусочек пустоголовика.

— Где остальные? — сказал Оуис, поглаживая её кожистые крылья.

Она вспорхнула и улетела. Пока он торопился рассказать Глоспину, он прикасался к воспоминаниям, живущим в каждой тени Дома. Он видел места, где крал еду и где был пойман, когда крал её. Возможно, он видел их в последний раз. Он не был уверен в своих чувствах. Это могло быть просто расстройство желудка.

Печь Глоспина была пуста. Металлическая дверца висела открытой, как будто печь отчаялась вернуть пленника.