Лангольеры

Снова возникло странное чувство, что эти пятеро не ушли в туман, а просто растворились. Какое-то мгновение их одежда плыла уже без них, а затем и она пропала. Этот туман по-настоящему впечатлял своей плотностью лишь тогда, когда можно было увидеть, как он проглатывает людей буквально в течение секунд.

Я продолжал стравливать веревку. Сначала в туман ушла четвертая часть, потом половина. На мгновение движение прекратилось, веревка обмякла. Я задержал дыхание, но веревка снова пошла, скользя у меня между пальцами.

Ушло три четверти веревки, и я уже видел ее конец, лежащий на ботинке Билли, но тут веревка в моей руке снова остановилась. Секунд пять она лежала неподвижно, затем рывком ушли пять футов, и вдруг, резко дернув влево, веревку натянуло о край двери так, что она даже зазвенела.

Затем с моей руки рывком сдернуло футов двадцать, оставив на ладони ожог, и из тумана донесся высокий дрожащий крик. Я даже не смог понять, мужчина кричит или женщина. Снова дернуло веревку. И снова. Ее мотало в дверном проеме то вправо, то влево, потом уползло еще несколько футов, и из тумана донесся захлебывающийся вопль, услышав который, Билли застонал, а Хатлен замер с широко раскрытыми от ужаса глазами. Вопль внезапно оборвался, и, казалось, целую вечность стояла тишина. Затем закричала старушка, и, на этот раз никаких сомнений насчет того, кто кричит, не было.

— Уберите его от меня! — кричала она. — О, Господи, Господи, уберите… — голос ее оборвался.

Внезапно почти вся веревка сбежала с моей ладони, оставив новый ожог, и обвисла. Из тумана донеслось сочное громкое хрюканье, от которого у меня во рту тут же пересохло. Такого звука я никогда в жизни не слышал, но ближе всего тут бы подошло сравнение с фонограммой из какого-нибудь кинофильма, снятого в африканском вельдте или в южноамериканских болотах. Такой звук могло издать только очень большое животное. Он снова донесся до нас, низкий, неистовый, звериный звук. И снова. Потом перешел в прерывистое бормотание и затих.

— Закройте дверь, — дрожащим голосом попросила Аманда Дамфрис. — Пожалуйста.

— Минуту, — сказал я и потянул за веревку.

Она выползала из тумана и укладывалась у моих ног неровными петлями и кольцами. Последние фута три новой бельевой веревки с обгрызенным концом были окрашены в кирпично-красный цвет.

— Смерть! — выкрикнула миссис Кармоди. — Там — смерть! Вы все видели?

Никто не стал спорить с миссис Кармоди.

Майк Хатлен отпустил дверь, и она захлопнулась.

Мистер Маквей работал в Бриджтоне мясником еще с тех пор, когда мне было лет двенадцать или тринадцать, но я не знал ни его имени, ни каков его возраст. Он установил небольшой газовый гриль под одной из вентиляционных решеток (вентиляторы не работали, но решетки создавали хоть какую-то тягу), и к 6.30 вечера запах жарящихся цыплят заполнил весь магазин. Бад Браун возражать не стал. Может быть, от потрясения. Но скорее всего он просто сознавал, что птица со временем свежее отнюдь не становится. Цыплята пахли великолепно, но есть хотелось не всем. Мистер Маквей, маленький худой и аккуратный в своем белом халате, все равно продолжал жарить цыплят, укладывая куски на бумажные тарелки и расставляя их на мясном прилавке, как это делают в кафетериях.

Миссис Терман принесла нам с Билли порции с гарниром из картофельного салата. Я поел сколько смог, но Билли даже не притронулся к своей тарелке.

— Тебе надо поесть, силач, — сказал я.

— Я не голоден, — ответил он и отодвинул тарелку.

— Ты не станешь большим и сильным, если…

Миссис Терман покачала головой.

— Ладно, — сказал я. — Сходи, хотя бы, съешь персик. Хорошо?

— А если мистер Браун скажет что-нибудь?

— Если он скажет что-нибудь, скажи мне.

Билли медленно пошел вдоль стеллажей. Мне показалось, он как-то сник, и мое сердце сжималось, когда я видел его таким. Мистер Маквей продолжал жарить цыплят, очевидно, совершенно не обращая внимания на то, что почти никто не ест, удовлетворенный, видимо, самим процессом этого действия. Кажется, я уже писал, что люди по-разному реагируют на подобные ситуации. Трудно представить, что это может быть так, но это действительно так.

Мы с миссис Терман сидели в середине аптечного ряда, и нам было видно, что по всему магазину люди собираются в маленькие группки. Никто, кроме миссис Кармоди, не сидел один. Даже Майрон и Джим не были одиноки: оба вместе храпели у пивного охладителя.

Шестеро новых дежурных сидели у проемов в мешках. Одним из них был Олли. Он грыз цыплячью ногу, запивая ее пивом. У каждого поста стояли прислоненные к мешкам факелы, изготовленные из швабр, а рядом — банки с угольной растопкой, но, я думаю, теперь никто уже не верил в эти приготовления так, как раньше. После этого ужасного звериного рыка и после отгрызенной окровавленной веревки никто уже не верил. Если что-то оттуда, снаружи, захочет нас, оно свое получит. Оно или они.

— Насколько опасно будет ночью? — спросила миссис Терман. Голос ее звучал спокойно, но в глазах застыл испуг.

— Хэтти, я не знаю.