Ланка (Усобица в лето 6883-е)

— Их потому и называют Вечными, что живут они вечно, — рассказывал Тайк. — Никогда не умирают. Ни болезни им не страшны, ни враг какой. Как взмахнут мечом, полки замертво падают. Свистнут — стены каменные рушатся, дубы вековые под облако улетают… Живут себе Витязи в заколдованном городе на краю земли, пируют в огромном белокаменном дворце. Смотрят в волшебное зеркало. В него сразу весь мир можно увидеть. А как узнают, если где беда какая, либо помощь кому нужна — сразу кончают пир и спешат на выручку!

— Так уж и спешат! — усомнился тогда Ланка. — А вон, сказывают, прошлым летом снова ордынцы наезжали в Залесье. Тьму людей похватали в неволю. Где ж твои Витязи были? Что не вмешались?

— Много ты понимаешь! Если хочешь знать, они за всем миром присматривают, за всеми людьми. Это ж сколько хлопот! Что им твое Залесье? Может, они вовсе с ордынцами дружат. Даром, что ли, те столько земель захватили? Зато, сказывают, когда сам Алаксид, дед нашего князя, немчинов в озере Весинском топил, так там точно без Витязей не обошлось. Люди видели.

— А какие они?

— Ясное дело — великаны. Громадины, выше Тавларского храма. Облака руками раздвигают. А силища у них — как у целой тьмы матерых медведей!.. Они все могут!..

«Жалко, что мне эти Витязи ничем не смогут помочь. Даже если захотят. Жалко, что все это сказки…» — подумалось Ланке сквозь сон.

Мальчик встряхнулся, прогоняя остатки сна. Быстро разделся, стуча зубами от холода. Выжал мокрую от росы одежду и тут же снова натянул ее на себя.

И пошел…

Влажная рубаха студено облепила тело. Кусачая лесная трава враждебно жалила ноги. На сердце по-прежнему было черно и пусто… Как и вчера, Ланка не знал, куда ему идти. К жилью выходить боялся. Вдруг там тоже маскольцы? Или что-нибудь другое. Похуже…

Как дома…

Жутко хотелось есть. А как добывать еду, Ланка не знал. Был бы под рукой лук, он бы запросто сумел подстрелить какого-нибудь зверька либо птицу. А так что ж?.. И выдумывать другие ловчие снасти не было ни сил, ни особого желания. После всего, что случилось вчера.

Все равно!

Мальчик все же отыскал под деревьями несколько мягко-маслянистых грибов. И сразу же съел их, сырыми. Давясь и морщась от заполнившей рот вязкой горечи. Есть захотелось еще сильнее.

Солнце успело высоко подняться над лесом, обсушив и согрев и землю, и мальчика, когда Ланка набрел на широкую, заросшую густыми кустами поляну. На гибких ветвях было полным-полно красных мясистых ягод.

Ура! Ланка ненадолго даже забыл про свою беду. Он рванулся вперед и через мгновение уже срывал горстями и губами с кустов сочную ягодную сладость, способную заглушить голод.

Но долго лакомиться ему не пришлось. Из кустов вдруг вывалилась злобная бурая громадина и оглушительно рявкнула, угрожающе оскалив клыки. Так, что даже облака на небе вздрогнули от испуга… Ланка метнулся прочь… Ягодное место было занято и следовало поскорей уносить ноги. Этот хозяин не любит непрошеных гостей! Даже тех, кто умирает от голода…

Да разве могло быть иначе в этом горьком, безжалостном мире?!

Долго бежать уже не было сил. Набегался… Вскоре Ланка совсем запыхался и обессилено сел в траву. Прислушался.

Вроде бы все спокойно. Или нет?

Из-за соседних кустов послышался слабый стон. Мальчик вздрогнул, вскочил на ноги, затравленно озираясь. Стон повторился.

Первым желанием Ланки было кинуться прочь… Но что-то удержало мальчика от такого поступка. Набравшись храбрости, он осторожно обошел куст и очутился на маленькой, залитой солнцем полянке. Там лежал человек. Сначала Ланка увидел широко раскинутые ноги в высоких зеленых сапогах. Стрельнул глазами дальше и натолкнулся на большую бородатую голову с гривой длинных седоватых волос. Блестевший на солнце шлем с «медведем» — значком Тавларского княжества — откатился далеко в сторону. Богатая, расшитая серебром одежда на груди человека была залита кровью.

Мальчик несмело шагнул вперед. Потом еще… Опустился на колени перед распростертым воином.

— Дядечка, ты живой?!

Это был первый человек, встреченный Ланкой за время его скитаний. Первый после вчерашней беды…

Сомкнутые веки раненого медленно раскрылись. Ощупав пристальным взглядом склонившегося над ним мальчишку, тот прохрипел:

— Ты кто?

— Ланка я… Из Криницы!..

Всхлипывая и захлебываясь, мальчик торопливо выложил этому большому, взрослому человеку все, что случилось с ним. Выплеснул всю горечь, что накопилась в нем за прошедшие безысходно-страшные часы. Всю свою боль…

Неизвестный его не перебивал. Потом, когда Ланка замолчал, он проговорил, с трудом выталкивая из себя слова:

— Ничего… Не горюй, малец. Даст Бог, прогоним врага… Все наладится.

От его добрых, сочувственных слов сразу стало теплее на душе.

Раненый умолк, переводя дыхание. Потом заговорил снова.

— Ты… вот что. Помоги. Видишь, подстрелили меня… И конь ушел. Ты проберись в город, скажи. Воевода я… Малк…

Ланке показалось, будто его с размаху сунули носом в горячую печь! Ведь в самом деле! Тут раненый… Да еще воевода! А он расхлюпался.

— Кисет мой… возьми. За поясом, — прохрипел Малк. — Отдашь там.