Ланкаст. Третья планета (СИ)

– Почему бы нет, пусть и друга своего приводит, когда того выпишут. Деньги лишними не бывают. Спокойной ночи, у меня были тяжелые два дня. Говорите пожалуйста потише, а то вас на всю квартиру слышно, – надеясь, что так они поймут намек, я обошла Настю и скрылась у себя. Стоило закрыть дверь, как раздались шаги и щелчок замка соседней.

– Она все слышала, – шепотом проговорила Анастасия, но ее это не спасло. Мои чуткие уши или ее громкий голос сделали свое дело и даже сквозь стену эти слова донеслись до меня. Проведя рукой по волосам, я хотя бы знала, что они в курсе моей осведомленности.

– Ты это в ее судьбе прочитала? – усмехнулся парень, вызвав во мне лишь еще больше негодования, чем было прежде.

– Нет, она очень толсто об этом намекнула. В том-то все и дело, не знаю насколько тебя во все это посвятили и поймешь ли ты, о чем я, но я не вижу ее судьбы, – на этом их разговор закончился, а мои мысленные процессы в голове только начались.

На утро проснулась с жуткой головной болью от того, что телефон надрывался где-то на полу. Очухавшись и вспомнив, что не вытащила его из кармана одежды, скинутой перед сном тут же в ногах дивана, первым делом захотелось разбить трубку о стену. Подавив это желание и приняв сидячее положение, рот непроизвольно зевнул, нагоняя еще большую жажду вернуться на подушку и плюнуть на все пары. Тем временем телефон все не сдавался, заставив нагнуться и дотянувшись до свитера, вытащить его. Это оказался не будильник, а звонок от Антона, на который я поспешила ответить, чтобы не волновать его еще больше.

– Да, да, я уже встаю, – пробубнив в трубку и спустив ноги на пол, я попыталась нащупать ими тапки, но вспомнила, что они вероятно остались в коридоре, так как вчера в комнату входила в обуви. Недовольно причмокнув и взявшись за расческу, плохо представляла, как буду разговаривать по телефону и причесываться одновременно.

– Только не говори, что подслушивала разговоры под стенкой соседей, – недовольно высказался Антон, и по звукам у него на заднем плане стало ясно, что он уже едет на учебу, а значит и мне следует поторопиться.

– Я не подслушивала, они ни о чем и не говорили. Почти, – в моем голосе слышалась неудовлетворенность, и поняв это, захотелось ударить себя по лбу. Нельзя показывать заинтересованность всем этим, иначе не дай бог за ненормальную примет и прощай мои не долговременные отношения.

– Жду тебя в аудитории, – недовольно бросил он, а мне на глаза попалось распечатанное расписание, и только после того, как Антон повесил трубку, я поняла, что учиться сегодня не пойду. Предметов, по которым у меня были долги не намечалось, так что вполне можно посвятить весь день работе и пациентам. Более всего сейчас интересовал один из них, пусть и сильно пострадавший, но у меня был шанс допросить его. Натянув на лицо улыбку, а на тело одежду, я обулась прямо в комнате и поспешила в больницу.

С утра меня никто не ждал, так что для старшей медсестры стало большим сюрпризом и облегчением появление лишней пары рук. Особенно если учесть, что за это время никто не заплатит, так как моя смена начинается только вечером. Выполнив несколько поручений для вида и напросившись в нужную палату, поспешила к своей цели. Здесь почти ничего не изменилось, вот только кровать слева от входа пустовала, теперь больных осталось лишь четыре. Проверив троих с осложнениями и ожогами, и убедившись что пока никаких улучшений у них нет, подошла к интересующей кровати. То, что я сейчас собиралась сделать полностью противоречило всем правилам больницы и моральным устоям ее персонала, но не было другого выхода. Мужчина был в сознании и с первой минуты наблюдал за мной взглядом. Стараясь не встречаться с ним глазами, боясь, что снова в них утону, я присела на край кровати и потянулась рукой к бинтам на голове. Остановить меня у него не вышло бы, из-за повязок так высоко поднять ладонь парень не мог, ему оставалось только попробовать отстраниться, но он не шелохнулся. Кольцо с цепочкой все так же было зажато между пальцами больного. Атрибут, как называла его Настя в их разговоре с тем парнем. Откинув мысли об этом в сторону, я осторожно сдвинула часть повязок на шее пациента в сторону и прикоснулась пальцами к его коже.

Мужчина напрягся, словно оголенный нерв, не почувствовать этого было невозможно, как и огрубевшей кожи, покрывшейся рубцами из-за ожога. Прикосновение явно болезненно и человек не притворяется, как и все остальные раны на нем совершенно реальны, не грим. Вспомнив, что у него есть еще и переломы, стало стыдно в том, что я усомнилась в нем. Сглотнув ком в горле и вернув все на место, как можно менее болезненно, глаза наконец встретились с его, так мне хотелось показать, что он может мне довериться.