Ланкаст. Третья планета

– Что он имеет в виду? – раздался другой мужской голос, это тот человек, что был в поезде, неужели Раян его спасла? По идее, не могла не спасти, его судьба важна или что-то в этом роде. Может это он стрелял? Его самого я не видела со своей позиции.

– Ты и сам прекрасно это знаешь. Когда Ланкаст нарушает шесть правил, в его голове происходит сбой, а в груди появляется вакуум, ну или тьма, или пустота, кто как это называет. Она впитывает его способности и энергию, и он перестает быть Ланкастом, но становиться кем-то другим. Если он впустит эту тьму в человека, ничего такого не будет, тот просто зациклится на чем-то важном для него, но если в Ланкаста, то они не лишаются своих сил и энергии и по сути остаются сами собой с единственным различием. У них почти полная зависимость от того, кто впустил в них тьму и они сделают все, лишь бы исполнить то, на чем зациклены. Это голая теория, на практике ничего такого у нас еще никогда не было. И уж тем более я не могу гарантировать, что если обратить во тьму первого Ланкаста, то это случится и со всеми, – рассказала Раян, а у меня аж глаза распахнулись от этих слов. В горле пересохло, а все тело отозвалось ноющей болью и дискомфортом. Только я хотела подать признаки жизни, как владелец черных сапог уперся руками в землю, но нашел в себе силы и резким движением швырнул в Ланкаста каким-то предметом. Так как она была занята разговорами и чем-то, что заставляло парня хрипеть, то упустила это из внимания.

Раздался крик, она схватилась за руку, куда и попал треугольник с иглой, а парень сделал большой вдох и вскочил на ноги. Раздался выстрел и крик, это он что-то сделал с человеком из Комитета. Я лежала и видела, как тело Раян опустилось на землю и она отключилась, со мной в парке было тоже самое. В горле застрял ком, но сглотнуть его было нечем. Не успев закрыть глаза, поняла, что парень смотрит на меня сверху вниз и вероятно думает, как поступить. В тот момент все услышанное вылетело из головы, и резкая боль пронзила руку в месте сгиба. Краем глаза заметив воткнувшийся туда треугольник, поняла, что будет дальше и сознание ушло от меня.

Когда оно снова вернулось, первое, на что упал мой взгляд были черные сапоги примерно в полуметре от головы. Во рту скопилась жидкость, которая так и рвалась наружу, так что изображать бессознательное состояние дальше не получилось. Схватившись за живот и перевернувшись на него, я исторгла на пол все, что смогла. Желчь вместе с кровью, слюной и остатками завтрака выглядели просто отвратительно, а пахли и того хуже, но это по сути не моя проблема. Приподнявшись на своей руке и склонившись над лужей, я убедилась, что больше ничего из меня не вырвется и судорожно принялась хватать ртом воздух. Привкус там был не из приятных, но зубной щетки или жвачки с собой нет.

Владелец сапогов остановился, если до этого он курсировал из стороны в сторону, то теперь просто стоял и смотрел на меня. Как бы хотелось, чтобы это оказался принц. Все равно в каком виде он меня увидит, главное, что я точно буду уверена о своей безопасности. Мои надежды не оправдались, и когда взгляд оторвался от пола и поднялся на уровень лица, предо мной предстал совершенно незнакомый человек. Высокий мускулистый парень с русыми волосами примерно по плечи, приятными чертами лица, был одет в точно такой же костюм, как и женщина в торговом центре. Сердце и так билось слишком часто, ускорить ритм у него больше не получалось, оно вот-вот готово было вырваться из груди.

Теперь причина крушения поезда стала проста и очевидна, это дело рук какого-то Ланкаста, пришельца, явившегося очень вовремя и не допустившего попадание такой важной персоны, как я в руки Комитета. Меня просто передергивало, я не понимала, что происходит вокруг и куда меня втянули, хотелось сжаться в комок, прислониться к стене и сидеть, никуда не суя свой нос. Вот только никто не даст так поступить и от этого хотелось рыдать еще сильнее, чем делать все вышесказанное.

Парень же осторожно подошел ко мне и взяв за кончик подбородка, поднял на себя голову, заглядывая в глаза. Поза оказалась настолько неудобной, что пришлось встать на ноги, пошатнуться и чуть не упасть в исторгнутую лужу. Однако он меня поддержал и улыбнулся наверно самой милой улыбкой, что у него была в запасе. «Идем.» – просто сказал он, подошел к стене и ее часть отъехала в сторону. Только в тот момент я поняла, что мы больше не на месте крушения поезда.