Лантана Камара

Гибкий поручень был всего в трёх метрах… Я вытянул руку с карабином и как только он коснулся поручня, попытался тут-же его закрепить, но он соскользнул. Вторую попытку я произвести не успел. Вместо того что бы остановиться, (длина моего закреплённого фала была как раз ровно три метра,) я отчего-то пролетел по инерции дальше и не успел сориентироваться, чтобы просто ухватиться за поручень рукой. Она была занята, — в ней я держал карабин, вторая рука инстинктивно сжала страховочный фал, который был закреплён возле Андрея. Я быстро повернул голову. Фал действительно БЫЛ закреплён…

Сейчас же он медленно плыл за мной едва касаясь борта станции. Был ещё момент, когда Андрей, протянув руку мог бы успеть ухватить ускользающий карабин, но он даже не пошевелился. Не мигая смотрел прямо в мои глаза… И молчал.

Я всё ещё пролетал мимо фермы. Вытянувшись насколько было сил, я попытался дотянуться до неё, но лишь скользнул перчаткой по гладкой поверхности и сразу понял, — это было моим последним прикосновением к станции.

Я ещё видел Его. Связь была. Но мы оба молчали. Я просто не мог говорить.

Неожиданно что-то с силой ударило по шлему. Вскользь. Сбоку. Справа. В следующее мгновенье я увидел, как Андрея буквально отшвырнуло от фермы и тут же благодаря фалу резко дёрнуло назад. Мне показалось, что в стекле его шлема я увидел большую дырку…

В моих наушниках вдруг сильно затрещало и так же неожиданно стихло. В следующую секунду я услышал лёгкий свист. Сначала решил, что это давление в ушах. Потом осознал, это из скафандра уходит кислород. Повернув голову, я увидел справа трещину в 20-тимилиметровом стекле.

Мусор, — тут же понял я, — Или микрометеорит. Меня он задел по касательной. Андрюха стал для него десяткой в мишени. Не думаю, что он остался жив…

Я посмотрел на датчики давления. Хорошо помнил их показания до удара и прикинул, что мне осталось минуты три… Ну, может — пять.

Связи не было.

С каждой секундой становилось всё холоднее.

Я с удивлением обнаружил, что страха не испытывал. И апатии не было. Наверное — лёгкая грусть… Я отдалялся от станции медленно вращаясь вокруг собственной оси.

Вот меня медленно развернуло к Земле. Наверное, что бы попрощаться… Через три секунды передо мной раскинулось чёрное небо, усеянное миллионами звёзд…

Вот наша станция… с моей Лантаной. На глаза навернулись слёзы… Быть может она знала, что мы виделись вчера последний раз? Может хотела сказать что-то напоследок? …

Но не сказала. Это же не сказка. Это жизнь.

Снова Земля… Какая она всё-таки огромная! … И какая беззащитная… Здесь ты это хорошо начинаешь понимать.

Дышать становилось всё сложнее. Сознание уходило… Снова небо… По-моему, оно готово было меня принять. Я закрыл глаза.

Забирай…

Э П И Л О Г

13 часов 44 минуты. По пыльной степи Казахстана, к предположительной точке приземления спускового аппарата, неслись наперегонки несколько внедорожников отряда спасателей. Впереди уже был виден огромный парашют, вокруг которого, словно стрекозы, кружили вертолёты МИ-8.

Через минуту в донной части капсулы сработали двигатели, погасившие скорость тяжёлого модуля. Вверх тут же поднялся пятиметровый столб пыли, и аппарат тяжело опустился на землю. Следом медленно осел парашют.

Ещё через какое-то время к модулю была приставлена специальная лестница-тренога. Два спасателя быстро взобрались наверх и откинули крышку люка…

В пилотном кресле сидел японский космонавт. В руках он держал горшочек с цветком.

— Давайте сюда ваш горшок, — предложил один из спасателей. — Или положите его пока…

Космонавт категорично замотал головой:

— Нет, нет! Он будет со мной!

Спасатель пожал плечами:

— Ну смотрите сами…

Аккуратно взяв японца под мышки, спасатели с трудом помогли ему выбраться из узкого люка, — цветок явно мешал.

Космонавта тут-же усадили на стул и накрыли одеялом, — в степи было прохладно. Но тот будто и не заметил. Крепко прижав к себе одной рукой горшочек, другой — осторожно гладил нежно-фиолетовый бутон на своём цветке и тихо говорил на японском.

Кто-то негромко сказал:

— Он говорит, что всё в порядке. Не надо бояться. Не надо больше волноваться…

Неожиданно космонавт поднял голову, обвёл глазами спасателей и что-то снова тихо спросил.

— Что он просит?

— Спрашивает, — нет ли у кого влажной салфетки…

К О Н Е Ц