Лапландия. Карелия. Россия

Когда тадибей как следует посвящен в таинства своего звания, то он обзаводится барабаном и особенным костю­мом. Барабан, смотря по состоянию тадибея, бывает более или менее изукрашен медными кольцами, оловянными бля­хами и тому подобным. Он всегда кругл, но не одинаковой величины. Самый большой, какой я видел, был в 3/4 локтя в диаметре и в 1/8 локтя вышиной. Он обтягивается с одного только конца тонкой, прозрачной оленьей кожей. Этот не­большой снаряд в руках тадибея — могущественное ору­дие, им возбуждает он собственный дух, его громкие звуки проникают в темный мир духов и пробуждают их от лени­вого сна. Костюм тадибея красив и странен, он состоит из замшевой рубашки (самбурна) с красной суконной каймой, с такими же выпушками по всем швам и эполетами на пле­чах из такой же яркой материи. На глаза и на все лицо спущен лоскут сукна, потому что тадибей проникает в мир духов не телесными глазами. Голова покрыта, только узень­кая лента из красного сукна проходит по затылку, а другая — по темени для укрепления лоскута, спускающегося на лицо. На груди висит железная бляха.

Наряженный таким образом колдун садится, чтоб про­сить у тадебцио совета и помощи. Ему обыкновенно прислу­живает другой тадибей, менее посвященный. Чародейство начинается тем, что главный тадибей, стуча в барабан, запе­вает несколько слов таинственным, ужасающим напевом. Помощник принимается тотчас же подтягивать ему, и оба поют одни и те же слова, подобно финским рунопевцам. Каж­дое слово, каждый слог растягиваются до бесконечности. После этого краткого вступления, как скоро начинается бе­седа с тадебцио, главный тадибей часто замолкает и бараба­нит слабее. Вероятно, он прислушивается тут к ответу тадеб­цио; помощник же продолжает петь последние слова его. Но только что кончится эта безмолвная беседа с тадебцио, оба тадибея начинают страшно реветь, громко барабанить и за­тем возвещают изречение оракула. Замечу еще, что песни тадибеев состоят из нескольких слов и почти что импровизи­руются. Вообще в самоедских песнях отдельные слова не имеют большого значения, еще менее размер и стопосложение. Если певец знает, что ему нужно, слово является само собою; не приходится оно к напеву, то он выпускает тот или другой слог или растягивает его, смотря по требованию. Но если он не поет, а только читает песню, то он заботится о соблюдении некоторого ритма, к которому и мое ухо несколь­ко прислушалось. Этот ритм, не составляя правильного стопосложения, подходит, однако ж, несколько к трохеям.

Пополню эти общие замечания описанием некоторых частных приемов самоедского чародейства. При пропаже оленя напев очень прост; тадебцио призывается следующи­ми словами, сообщенными мне одним из тадибеев:

Придите, придите, Духи волшебные! Вы не придете — Я к вам приду.

Пробудитесь, пробудитесь, Духи волшебные!

Я к вам пришел,

Пробудитесь от сна!

Тадебцио отвечает:

Скажи же нам, Что тебе нужно? Зачем пришел Возмутить наш покой?

Тадибей:

Сейчас пришел

Ко мне ненец (самоед), Пристает ко мне Человек сей сильно: Пропал олень у него. Потому-то к вам И пришел я.