Лапландия. Карелия. Россия

Во время этого переезда посетили мы несколько фин­ских дворов, или так называемых колоний, поселенных вдоль по берегу. Имена их исчезли из моей памяти и стер­лись в путевых заметках, но время не может изгладить того глубокого впечатления, которое произвела во мне ужасная нищета, тяготевшая над жителями этой несчас­тной страны. Семнадцать лет постоянного неурожая до­вели этих бедных жителей до такой степени убожества, что они, без преувеличения, питались сеном. Известно, что поселяне во многих местах в Финляндии употребля­ют коряный хлеб, то есть хлеб, испеченный из толченой коры, смешанной с мукой. Бедные жители озера Сомбио едва имели понятие о возможности такого изобилия, ибо сами едят солому, смешанную с древесной корой. Нынеш­ний год солома очень рано вышла, и они бедную жизнь свою поддерживали древесной корой, смешанной с тра­вой, которая у финнов называет weserikko (Cerastium vulgare — ясковка, сем. Гвоздичных). Рыбная ловля была также очень незначительна, а о скотоводстве они мало думают, хотя берега вдоль реки Лупро богаты сочными лугами. В таком отчаянном положении многие из жите­лей хотели покинуть это «отверженное место» и пересе­литься на бухты Восточного финнмарка, куда и прежде выселились целые толпы их. Другие же благочестивые жители питали надежду, что будет конец их страданиям и что теперешний голод есть справедливо ниспосланное наказание за грехи.

Сокрушенные ужасной нищетой, которая встретила нас во всех колониях, спешили мы сократить наше странствова­ние и по двухдневном усиленном плавании пристали к де­ревне Локка. Тут взяли мы опять сумки на плечи и продол­жали пешком путь; река так извивалась, что слишком ве­лик был бы крюк, если бы мы по ней плыли. Через три мили скучной ходьбы по пустым, не населенным местам встре­тилась нам опять та же река у колонии Тангуа (Tanhua). Вместо того чтобы следовать по ее течению, решились мы сухим путем идти до церкви Соданкила и оттуда рекой Китинен добраться до озера Кеми. Едва сообщили мы это наме­рение колонистам, как они все в один голос восстали против него, и ни один не хотел взяться проводить нас. Предполага­емое нами путешествие, по их уверениям, сопряжено было с опасностью жизни, дорога шла по бездонным болотам, кото­рые после проливных дождей до того были, по словам их, вязки, что трудно было бы не утонуть в трясине. Однако мы не только не испугались этих предвещаний, но еще обещали большую награду тому, кто согласится указать нам дорогу по этим трясинам, которые шли на целые пять миль, и, сверх того, обязались щедро угостить и хлебом, и водкой. Соблаз­нившись такой приманкой, один из колонистов взялся вести нас по болоту, готов был с нами хоть на смерть и стал уве­рять, что несколько раз ходил по этой дороге и днем, и но­чью, и пьяный, и трезвый.

Едва только взошло солнце, мы отправились. Сначала дорога шла по сухим и очень приятным местам, но скоро представилось нашим взорам необозримое болото. С содро­ганием глядели мы на эту колеблющуюся топь, в иных местах покрытую мхом, в другом голую, сплошную тряси­ну. Чувство боязни овладело сначала и проводником на­шим, но, покушавши исправно и напившись водки, он обо­дрился, запасся пятиаршинной палкой и вошел неустра­шимо в топкое болото. Мы не отставали от него ни на шаг и старались ступать по следам его ног, ибо каждый не­осторожный шаг мог обойтись дорого. Проводник, с само­го детства знакомый с этим болотом, разумеется, лучше нас мог различить свойство земли, но и он часто мешался и палкой своей пробовал почву. Если большое простран­ство трясины казалось ему подозрительным, то он остав­лял нас на месте и шел один на рекогносцировку. Но он редко возвращался за нами, а издали палкой указывал нам путь, по которому надлежало ступать. Часто след ноги его, по которому нам надобно было идти, пропадал, и мы при­ходили в великое смущение и страх. Нелегко сохранить хладнокровие, когда почти на каждом шагу вязнешь по колено в дрожащей земле и не можешь рассчитать, во сколько это трепетное болото может вынести тяжесть тво­его тела. Трудно было ступать по болоту с уверенностью, когда оно под ногами нашими поднималось и опускалось, подобно поверхности моря после бури.