Лапочка

- Будешь тщательнее скрывать своих баб? – съязвила я, скривившись от своих же слов.

- Баб больше не будет, - ошарашил меня Богословский, делая очередную затяжку и смотря в окно.

- На мальчиков переходишь?

- Если только ты не трансвестит.

- Спасибо за комплимент, - ухмыльнулась, и прижала колени к груди, обхватывая их руками.

- Лапа, может хватит язвить?

Может и хватит, - подумала про себя, и не находя себе места, поднялась с дивана, укуталась в плед, чтобы не замерзнуть и подошла к мужчине, который закурил уже вторую сигарету.

Я тут же попыталась забраться на подоконник, но потому как придерживала теплую ткань, у меня это не вышло, и тогда Булат подсадил меня, подхватив под бедра. Мурашки… наверное, никогда не смогу ровно реагировать на этого мужчину. Он вызывал во мне бурю, которую успокоить в силах был только сам.

- Продрогла, дуреха. Напялила на себя эту тряпку, - он пальцем поддел подол и резко отпустил его, положив ладонь мне на бедро. А вот это яд!

- Ты просто ни черта не понимаешь, - хлопнув его по плечу, произнесла я, и вздрогнула, когда мужская рука поднялась выше.

Честно, мне стало страшно, но не от того, что я боюсь Булата, нет, а от того, что этот взрослый и сильный мужчина, которого я желала уже не только сердцем, но и телом, касался моего бедра. Я боялась его мыслей и действий, и все эти эмоции были от того, что внутри меня, девочка желала любви, той самой – взрослой, которую я точно не получу до восемнадцати лет.

- Зато ты я смотрю взрослая стала. Что, будешь изводить меня?

- Булат, чего ты хочешь?

- То, чего мне нельзя. А теперь без шуток, ибо уже доигрались. Что ты ко мне чувствуешь? – вот тебе на! Вот так в лоб вопросик, да еще и после мною увиденного.

- Знаешь, я не думаю, что тебе это будет интересно, - я хотела скинуть его руку и спрыгнуть с подоконника, но Булат удивил меня еще больше, он сделал шаг ко мне, и удобно расположился между ног.

Я выдохнула, а он, потушив окурок, закрыл окно, чтобы я не простудилась, и руками придвинул меня за поясницу ближе к себе, отчего миниатюрное платье полностью оголило мои бедра. Такая поза очень взволновала, и я руками ухватилась за его руки, словно могла упасть от близости, хотя и понимала, что это практически никак невозможно. Зеленые глаза неотрывно смотрели на меня, и я снова покраснела, понимая, что в его взгляде таится страсть. Мамочки, как же вынести все это? А я ведь еще не забыла ту курицу, которая оголяла свой бюст перед его лицом.

- Отныне, девочка, мне все интересно, что касается тебя.

Правая рука легла на щеку, и мне захотелось прикрыть глаза, и насладиться минуткой нежности от самого Богословского, потому что я понимала, что в любой момент это закончится. Он поймет, что делает и больше ко мне не притронется.

- Тебе нравятся мои прикосновения? Хочешь, чтобы это продолжалось вечность? Скажи, Лапа, что ты сейчас ощущаешь? Мурашки по телу, истому, или может быть внизу живота скрутило в тугой узел и тебе хочется чего-то большего, чем просто слышать мой голос? – он шептал, шептал так хрипло, практически неслышно, склонившись к самому уху, отчего соски затвердели, а внизу живота действительно все стянуло так, словно чего-то требовало. Разрядки?

Отчего-то я разозлилась, и не выдержав его вопросов, просто сорвалась, руками оттолкнула от себя, спрыгнула с подоконника и сжав руки в кулачки, заговорила с обидой в голосе:

- Что ты хочешь от меня услышать? Что? Как я жду целыми днями, что однажды ты придешь и скажешь, что я тебе нужна? Как надеваю соблазнительные наряды, чтобы ты понял от чего отказываешься? Как мечтаю уснуть с тобой в одной кровати, просто чтобы ты меня обнимал, дышал в ушко и шептал, что никуда не денешься? Это ты хочешь от меня услышать? Или как я схожу с ума, стоит мне только услышать запах твоего парфюма, и дрожу от каждого звука твоего голоса? Как мурашки табуном по телу, стоит тебе прикоснуться ко мне? Или быть может, как мое сердце кровью обливается, стоит мне подумать, что ты сейчас обнимаешь какую-то левую бабу, и тут мои мысли оживают? Этого тебе не хватало? Так знай, все что я перечислила является правдой! И я не могу, черт возьми, ничего поделать со своим возрастом! Не мо-гу! Пусть я буду маленькой и глупой, как ты говоришь, но зато я искренняя в своих чувствах и эмоциях, и никогда бы не посмела предать тебя, и тем более пользоваться. Потому что я влюблена в тебя, а не в материальные блага, коих кстати, у тебя меньше, чем у отца, и меня никто не посмеет упрекнуть, что я с тобой не честна. А если кто посмеет, то плевать я хотела на их мнения, потому что никого не должно интересовать, что я к тебе чувствую. И ты, ты тоже забудь…