Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце

Все это время за нашими переглядываниями, бессловесным «общением» и рокировкой следит Воскресенский. Молча, хмуро и настороженно. Предупреждающе покашливает, обращая на себя внимание, и впивается в меня темным, пристальным взором, который не сулит ничего хорошего.

- Конечно, я вас выслушаю, Константин Юрьевич, - приподняв подбородок и открыв лицо, посылаю ему теплую улыбку. Но растопить айсберг невозможно. – В конце концов, после сегодняшнего инцидента это и в моих интересах. Знаете ли, мне тоже есть, что вам сказать по поводу случившегося, - дерзко заявляю.

На его губах играет мимолетная усмешка, но она тут же стирается с волевого, жесткого лица.

- Вот и договорились. Дождитесь меня, - отдает команду и, быстро просканировав меня с головы до ног, поворачивается к детям. – Малышки, пора отдыхать, - протягивает к Маше и Ксюше обе руки.

Двойняшки реагируют молниеносно. Соскакивают с дивана, будто только «папульку» и ждали, подбегают к нему и вкладывают крохотные ладошки в его огромные лапы. Две куколки на фоне мрачного истукана выглядят миниатюрными и сказочными.

- Мы не устали, - спорят они, но в то же время покорно плетутся за отцом.

На секунду оборачиваются, машут мне свободными ручками – и параллельно дергают Воскресенского за пальцы. Хотят что-то срочно ему сказать, но он, судя по их недовольным мордашкам, просит отложить беседу.

- Вера Александровна, - окликает меня Матвей. – Давайте просто уедем, - из-за его тяжелого баса просьба звучит громче, чем следовало бы. Ее обрывки долетают до Константина.

- Не беспокойтесь, никто здесь не съест вашу Веру Александровну, - оглянувшись, раздраженно кидает он. – Не знаю, чего именно вы так опасаетесь, но в этом доме она в полной безопасности. Во всех смыслах, - сердито зыркает на нас обоих, словно подозревает в чем-то. Хотя мы не сделали и не сказали ничего предосудительного.

Не понимаю, к чему он клонит и заранее предвкушаю сложный разговор с тяжелым мужчиной. Но выхода нет. Подхватив Матвея под локоть, веду его к выходу. В противоположную от лестницы сторону, подальше от Константина.

- Он тот самый Воскресенский, - объясняю путано, но шеф привык воспринимать мои короткие, обрывистые сообщения. – Юрист, о котором я тебе говорила. Как бы он меня не раздражал, но не хотелось бы портить с ним отношения, - выпаливаю честно.

Пообщавшись с Воскресенским ближе, я потеряла последнюю надежду на то, что он когда-нибудь, даже в параллельной реальности, согласился бы помочь мне с разводом и несправедливым решением суда. Нет, зря я вообще к нему ходила и унижалась. Наоборот, он способен раздавить меня и все мои начинания, всего лишь щелкнув пальцами. И вот этого я допустить не могу. Мне не нужны такие влиятельные враги, поэтому придется наступить на горло собственной гордости и искать с циником консенсус.

- Подождать вас, Вера Александровна? – мнется на крыльце Матвей. Никак не хочет уезжать. – Темнеет скоро.

- Зачем? Я же за рулем, - пожимаю плечами. – Ты лучше парней по домам доставь, - киваю на ожидающих у машины поваров. - Они перетрудились сегодня, а завтра им наверняка еще выходить на смену в кафе. С самого утра. К моему бывшему мужу, - уточняю с тоской и обидой.

Эмоции, свойственные слабой женщине, мгновенно сменяются разрушающей яростью. И я стискиваю кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

Какой же говнюк! Женя самое дорогое у меня отнял. Подлый и безжалостный, как большинство мужиков.

- Да он не следит за пунктуальностью, - отмахивается Матвей. Вот он исключение, настоящий мужчина. И верный товарищ. – Евгений ведет себя так, будто ему вообще пофиг на бизнес.

- Потому что ему действительно плевать, - соглашаюсь. – Ладно, все. До следующего заказа, - дружески обнимаю его. – Если они у нас будут…

- Вера Александровна, будут! – в очередной раз приободряет меня. Не сдается и мне не разрешает складывать лапки. Всем своим видом вопит: "Взбивай из молока масло, Вера!".

Попрощавшись, возвращаюсь в гостиную. Терпеливо жду Воскресенского в кресле в дальнем углу помещения. Он не сразу видит меня, когда спускается с лестницы. Заметив, выдыхает с облегчением и ускоряет шаг.

- Простите, Вера, задержался дольше, чем планировал, - покосившись на часы, приглашает меня в кабинет. – Проходите.

Дверь не закрывает. Видимо, чтобы слышать своих дочек, которые остались на втором этаже.

- Присаживайтесь, - галантно отодвигает стул, а сам опускается в кожаное кресло напротив. – Мы можем перейти на «ты», Вера? – вдруг спрашивает, устало откидываясь на спинку.

- Как удобно, - отвечаю с опаской.

Воскресенский непривычно адекватен и спокоен. Массирует переносицу, прикрыв глаза, шумно вздыхает, а потом вдруг хрипло, с налетом безысходности выдает:

- Вера, я хочу предложить тебе работу.

- Хм, какого плана? Вам нужен кондитер? – вытягиваюсь по струнке, не ожидая такого поворота.

- Не совсем. Моим дочкам нужна няня, - темная бездна его глаз обволакивает меня и пытается затащить в ад.